Дурман-звезда (СИ)

  Она выглядывала из кухни - простоволосая, в скромном домашнем платье и с полотенцем через плечо. Говорила негромко - Ясень вообще не помнил, когда она в последний раз повышала голос. Это отец в минуты гнева ревел, как раненый бык, наливался дурной кровью и поминал полуночных тварей. Домочадцы прятались по углам, чтобы не попасть под раздачу, и только матушка нисколечко не пугалась - садилась за стол, подпирала ладошкой щеку и говорила: "Развоевался". И отец спотыкался на полуслове, а потом, надувшись как обиженный карапуз, шел к заветному шкафчику; там что-то звякало, и слышалось характерное бульканье...

  - Иду, - сказал Ясень.

  Матушка кивнула и вернулась на кухню. Оттуда доносился аромат свежей выпечки, к которому примешивался тонкий медовый запах. Ясень подошел и приоткрыл дверь. Противень с пирогом скромно остывал на печи, а на большом столе были разложены фиолетовые цветы - аккуратно, ровным слоем, словно живая скатерть. Их собрали вовремя, до полудня, поэтому они не завяли и продолжали мерцать. Матушка с Пчелкой стояли рядом и любовались, а старая Веста - кухарка, экономка и няня в одном лице, - выбрав один цветок, разглядывала его на просвет, принюхивалась и задумчиво шевелила губами. Наверно, прикидывала, как лучше делать настойку. Заметив Ясеня, матушка махнула рукой:

  - В комнату, не сюда.

  - Понял, понял. Я просто глянуть.

  В столовой, казалось, уже наступили сумерки. Старая яблоня росла напротив окна, заслоняя свет; ветки мерно покачивались, шевелились, как узловатые пальцы. Отец задумчиво вышагивал вдоль стола. Заметив Ясеня, приостановился и хмыкнул. Выдержал паузу, потом, наконец, сказал утвердительно:

  - На поле ездил.

  - Ездил.

  - Понятно.

  Ясень несколько удивился. Он ожидал, что реакция будет более бурной.

  - Решил старика позлить напоследок?

  Вопрос был, в общем-то, риторический, и Ясень только пожал плечами.

  - Дурак, - сказал отец. - Сколько раз говорил - не трогай его. Он такие вещи не забывает. Думаешь, дедушка безобидный, только и может, что травку собирать, да Мирку хворостиной лупить? Жаль, ты его лет двадцать назад не видел...

  Отец замолчал и нахмурился, как будто вспомнил что-то малоприятное. Потом махнул рукой:

  - Ладно. Здоровый лоб уже, сам теперь разбирайся. Все равно ведь стоишь и не слушаешь ни хрена. Только и ждешь, как бы завтра побыстрей наступило. Готов себя показать, герой?

  - Готов, - сказал Ясень, внутренне подобравшись.

  - Уверен?

  - Проверь.

  Они застыли, впившись друг в друга взглядом, но это длилось всего секунду. Потом отец ухмыльнулся и сказал:

  - Проверю, а как же. Ну-ка...

  Он шагнул к шкафчику и достал бутылку красного рома. Плеснул в два стакана.

  - Света без пепла.

  Жидкость обожгла горло. Ясень едва не закашлялся, но сдержался. Родитель одобрительно хмыкнул.

  - Вижу, вижу, наш человек, - он быстро разлил еще по одной. - Веришь ли, Ясь, завидую тебе белой завистью...

   Ясень верил. Он и сам порой удивлялся, как отец с его буйным нравом столько лет продержался в этой дыре. Будь его воля, глава семьи до сих пор носился бы с клинком наголо от моря до моря, сшибаясь с дикарями на побережье и с бунтовщиками в предгорьях. Да и семьи никакой бы не было, скорее всего. Но судьба распорядилась иначе.

  Бравый вахмистр королевских драгун был ранен в битве у Багровых Утесов. Это произошло на глазах у юного короля. Его величество, который и сам предпочитал помахать мечом, вместо того, чтобы читать отчеты о налогах и урожаях, лично повесил вахмистру медаль на шею и пожаловал потомственное дворянство. Перед драгуном открывались блестящие перспективы, но ранение оказалось слишком серьезным. Несколько месяцев он вообще едва мог подняться. Потом кое-как оправился, но при ходьбе заметно хромал, и, что самое страшное, не мог больше долго удерживаться в седле.

  В конце концов, он вернулся в родной городок посреди степи, где в него сразу вцепился пожилой бургомистр, которому позарез был нужен новый начальник стражи.

  Много раз отставной драгун потом проклинал тот день, когда согласился на уговоры. Впрочем, были и положительные моменты. Местные барышни млели и таяли при виде пурпурно-алой медали на широкой груди героя. Вот и дочка купца - самого богатого в городе! - тоже не устояла...

  - Я тебе так скажу, - отец оглянулся на дверь и понизил голос, словно боялся, что их подслушают, - к Волкам иди, к Ястребам, к кому хочешь. Только в это болото не возвращайся. Понял, дурень?

  Одним глотком он выдул ром из стакана. В эту минуту дверь отворилась, и матушка шагнула через порог. Взглянула на мужа и сказала:

  - Ага.

  В этом слове было столько оттенков, что отец покраснел и поспешно сунул бутылку в шкафчик. Пчелка, вошедшая вслед за матушкой, хихикнула, но тут же опомнилась и сделала невинное личико. Старая Веста водрузила в центр стола огромное блюдо. Пирог исходил аппетитным паром и едва не лопался от начинки. Принцип у матушки был простой - чем больше мяса, тем лучше. В противном случае отец не преминет съязвить на тему того, что его кормят тестом и травкой, как последнего смерда, и что у него в полку даже лошади питались разнообразнее...