Дурман-звезда (СИ)

  Прохладный ветер норовил забраться за ворот и влажно дышал в лицо, но они не обращали внимания. Серые тучи толпились в небе, отпихивая друг друга и споря, кто уронит на землю первые капли. Птицы, которых утром распугало мерцание, снова пришли в себя, и вороний грай разносился над степью, тревожа сердце. Холмы зябко ежились, как бездомные псы, и линялая шерсть топорщилась на их спинах.

  Когда конь уже подошел к домам на окраине, Ясень сказал:

  - А насчет ярмарки - это ты зря, серьезно. Выберут, куда они денутся. Если не нас, то кого тогда? Лучше все равно не найдут.

  - Скромный ты, - похвалила Звенка.

  - За это и ценят, - заметил Ясень.

  - Ладно, скромник, вези домой. Пока венок плести, а то не успею.

  2

  Жеребец нехотя позволил отвести себя в стойло. Ясень ему сочувствовал. Перерожденному коню было скучно в крошечном городишке, где жизнь течет размеренно и спокойно.

  - Потерпи, - сказал Ясень, - завтра еще набегаешься.

  Конь покосился на него и всхрапнул - как показалось, с изрядной долей иронии. Мол, в сотый раз уже обещаешь, а толку нет.

  - Но-но, не наглей.

  Ясень шлепнул его по холке, и скакун довольно оскалился. Выглядело это пугающе. Клыки частоколом, костяные шипы на черепе и горящие глаза в полутьме - увидишь такую морду на сон грядущий, кошмары до утра обеспечены.

  - Держи, проглот.

  Конь ловко поймал вяленую мышиную тушку. Таким, как он, время от времени нужно мясо, чтобы не забывали свою природу. Да и на здоровье, мышку скормить несложно. Уж всяко не сравнить с той морокой, когда он только перерождался...

   Ясень вспоминал, как два года назад впервые подсунул жеребенку высушенный фиалковый корень с кусочком мяса. Не от большого ума, естественно. Просто краем уха услышал, что именно так начинают готовить боевых скакунов. Откуда ж ему было знать, что процесс это долгий и кропотливый, требующий, к тому же, присутствия гильдейского мастера, который отличается от обычного конюха, как краснодеревщик от плотника. И фиалковый корень с мясной добавкой - отнюдь не единственное, хоть и обязательное условие. В общем, через пару дней отец обратил внимание, что с жеребенком что-то не так, а когда выяснил, в чем причина, схватился за голову и выдал такой загиб, что даже лошади засмущались.

  Ясень тогда подумал, что его просто прибьют на месте. Но отец кое-как сдержался. Вызвал старого знахаря, который с жалостью поглядел на коняшку и сказал, что изменения уже начались, хотя обычно на это требуются недели. А поскольку мастера рядом нет, и контролировать перерождение некому, жеребец околеет, максимум, через день. И единственный способ ему помочь - прикончить сразу, чтобы не мучился.

  Но Ясень решил, что скорее прикончит самого знахаря, и отправился на конюшню. Он сидел там трое суток подряд, изредка забываясь тревожным сном, а сестренка Пчелка приносила ему поесть и стояла рядом, хлюпая носом. Но Ясень отсылал ее прочь и снова дотрагивался до спины жеребенка, умоляя принять частичку жизненной силы.

  Иногда он начинал бредить; ему казалось, что над несчастным конем клубится лиловый дым, и Ясень тряс головой, пытаясь отогнать наваждение. Краски вокруг обретали объем и невыносимую резкость, потом расплывались и перетекали друг в друга; шерсть у гнедого жеребенка словно обуглилась - стала черной с седым оттенком. Конь лежал на боку, не в силах даже приподнять голову, а глаза цвета спелой сливы с каждым часом бледнели, пока не погасли совсем. И тогда Ясень, который после трехдневного бдения был уже слегка не в себе, заорал так громко, что лиловый дым испуганно колыхнулся и закрутился вокруг, как призрачная метель. И потухшие глаза коня вновь открылись, а в их глубине зажегся злой багровый огонь.

  Знахарь тогда долго не мог поверить, что жеребенок выжил, а трансформация протекает даже быстрее, чем ей положено. Старик качал головой и смотрел на Ясеня с осуждением, как будто тот обманул его в лучших чувствах. Ясень, впрочем, тоже с тех пор относился к бородатому ведуну без малейшего пиетета.

  А жеребенок, превратившийся в жутковатого зверя, старика и вовсе терпеть не мог. Особенно на первых порах - при каждой встрече хрипел и скалился не хуже степного волка. Помнил, наверно, что ведун предлагал с ним сделать. Знахарь бледнел и переходил на другую сторону улицы. Ясеня это весьма забавляло, пока отец не сделал ему внушение. Пришлось объяснить коню, что надо сдерживать свои чувства...

  - Ладно, Черный, - сказал Ясень, - веришь ты или нет - твое дело, но завтра мы выезжаем. Давай, отдыхай.

  Он вышел с конюшни и направился к дому. Под ногами шелестели жухлые листья. Вроде бы, только вчера собрали целую кучу, а ночью поднялся ветер и опять засыпал весь двор. Крыльцо у входа тоже не мешало бы подмести. Оно обиженно скрипнуло, когда Ясень поднимался по деревянным ступенькам.

  - Ясень, - позвала матушка. - Иди, обедать пора.