Дурман

Однако совершенно не хотелось устраивать ссору. Слишком хорошо и спокойно они провели эти недели. Вот Таня и промолчала. Но неприятный осадок внутри остался, добавив горечи в такие восторженные и сладкие впечатления от их отдыха.

После приезда домой жизнь закрутилась новым витком суматохи и дел. Таня вернулась в клинику, одобрила кандидатуру взятого на испытательный срок врача, погрузилась в привычную рутину. Правда, теперь ей никто не давал перерабатывать.

Виталий, как бы, вообще, не шутил по этому поводу. И если не он сам, то водитель всегда ждал ее под клиникой минута в минуту к окончанию рабочего времени.

И все-таки, ей даже удалось уговорить Виталия несколько раз отвезти ее и в приют для бездомных животных.

А еще было множество визитов к гинекологу. И огромное количество анализов, которые ей пришлось сдавать. Да и Виталия обязали пройти обследование. И он без всяких возражений согласился, чем еще больше покорил Таню. Да и дал ей этим необходимую поддержку и уверенность, если честно.

Но существовали и сложности.

Они все еще не говорили о многом. Избегали, не нагнетали, обходили острые углы стороной. Казалось, не выдержат. Таня не была уверена, что восстановилась морально достаточно для того, чтобы сесть и, в открытую все обсудить. Малодушно молчала, делая вид, что не замечает его отъездов, остававшихся без объяснений, когда Виталя точно не официальными делами занимался. И Казак не обострял, не акцентируя на этом внимания. Много говорил об автосалонах, рассказывал что-то о ночном клубе, которым, правда, он вообще не занимался, а только долю с Калиненко имел. А вот об адвокатской конторе Костенко даже вскользь не упоминал. Будто и не существовало такой никогда. И к нему никакого отношения не имела.

Но, так или иначе, это все незримо присутствовало. Висело между ними, словно привкус того самого сигаретного дыма, тревожа и теребя душу. И его непонятные отъезды, без объяснений, и «дела» случались все чаще.

А лето, тем временем, стремительно неслось мимо, съедая дни жарой и повседневными заботами. И Таня уже с ностальгией вспоминала отпуск и море, не раз замечая у себя мысли, что можно было бы у Витали и еще раз «отдых» попросить. Он не то, что не отказал бы, а только обрадовался бы возможности пореже пускать ее на работу, это однозначно. Неоднократно напоминал ей, что причин работать у Тани нет, денег им с головой хватает. И как бы не смущал его ничего, судя по всему, и никаких вопросов по будущему не имелось и потому, что положение какое-то неопределенное и подвешенное…

Не для него, как оказалось. Любимый уже все для себя решил, как вдруг узнала Таня. И его не беспокоило их уклонение от некоторых тем.

Виталий сделал ей предложение. Хотя, наверное, неправильно было говорить об этом так. Приехал как-то за ней в клинику, когда август только начался. Крепко поцеловал, обняв так, словно на себя собирался переложить все заботы ее рабочего дня. Помог сесть в машину. А потом заметил:

— Годовщина у нас скоро, Танюш. Пора расписываться, я считаю. Сколько можно телепаться, как непонятно кто? — прикурив, поставил ее перед фактом Виталя. — Да и ребенок наш… не хочу, чтобы в непонятном статусе рос, — добавил он, серьезно посмотрев на нее.

Она немного растерялась.

И правда, годовщина. Еще неделя, и будет ровно год, как познакомились в поезде вагона… А сколько всего между ними уже произошло! На лет пять ее жизни «до Витали» событий хватило бы. Всяких, конечно: и хороших, и плохих. Но так же и бывает. Невозможно, чтобы только «сладко».

И все же… Неожиданно вышло. Не думала, что его беспокоит сам статус. И их, и, пока еще, вероятного только ребенка. Не задумывалась о такой постановке вопроса, пытаясь отстоять свое право на трудовую деятельность и потерявшись немного в череде приемов у врачей. Вместе, и вместе. Страшно было ворошить тему отношений, учитывая «запретные» темы между ними. Но, кажется, понимала, почему для него это было так важно: наверняка, сказался личный детский опыт Казака. Да и потом, в общем-то, Виталя всегда действовал решительно и с размахом, не зависая на промежуточных этапах. Его послушать, так они и так, похоже, «тормозят не по-детски» со свадьбой. Кстати, об этом…

— Ты мне предложение делаешь? — все-таки, решила уточнить Таня.

Он повернулся и посмотрел на нее, заломил бровь и вытащил сигарету.

— Нет, Танюш, предложение я тебе дома сделаю, краси-и-во, — протянул он с улыбкой и предложил ей сигарету.

Таня покачала головой, отказываясь. Казак пожал плечами и прикурил.

— А сейчас я тебе сообщаю о наших планах, чтобы ты до дома свыклась и я не слышал чепухи по типу: «рано, я не готова и мне надо подумать», — он выдохнул дым и тронул машину с места. — У тебя есть полчаса. Думай и проникайся этой мыслью, — Казак махнул в ее сторону указывающим жестом рукой с сигаретой, словно велел тут же все уяснить.

Таня сглотнула. И все-таки забрала у него тлеющую сигарету. Такие новости не так легко переварить за полчаса, все же.

— Думаю, — кивнула она, и затянулась.