Дурман

И впервые, теперь частенько заходя сюда, задумалась над тем, что словно «законсервировала» эту комнату. И саму ситуацию с Женькой. Свои эмоции, боль, обиду, гнев на брата и его выбор в жизни, на все поступки. А сейчас — невмоготу. Из-за Витали, еще и это в себе таить, поглубже заталкивать — не выходило, места в душе не хватало, в разуме. Казалось, голова лопнет от всего, что она игнорировать и прятать столько лет в себе пыталась. И понимание пришло, что надо это как-то решать, менять. Только как — пока не знала. Но хоть заходила, использовать понемногу стала и это помещение. Словно выгоняя из него обиду на Женьку, которую сама здесь и «поселила». И из себя, кажется, тоже. Других проблем теперь — «выше крышы».

И сертификат взяла. Вернее, ей выбора не дали. Виталий просто приехал и отвез ее в этот салон. И давил все на то же слабое место — подарков и их значения для него. Как с колье, которое она с шеи так и не снимала теперь. Бог знает, когда он приедет и что себе придумает, если хоть на ночь на полочку отложит?

Правда, с этим салоном у них очередной скандал вышел по итогу. Когда он через три часа приехал ее забирать и Таня села в машину.

— Какого х*ра? — с ходу ругнулся Казак, повернувшись в ее сторону.

Таня ничего не поняла, особенно причины для такой реакции. Она как раз расслабилась и отдохнула, как он и хотел, вроде бы. Отвлеклась. И тут, вот так.

— Что? — не успела спросить она.

Но Виталий уже ухватил ее волосы в жменю и что-то придирчиво рассматривал, недовольно хмурясь.

— Я же тебе говорил, чтоб не думала стричься, предупреждал же! — намотал ее пряди на пальцы и несильно потянул.

Таня закатила глаза.

— Виталь, я пять сантиметров обрезала. Кончики совсем сухие были. Что мне, как стог сена ходить?

— Таня, я предупредил, мне по фигу на причины. Решай как хочешь, но учитывай. В следующий раз, я найду того, кто тебя стриг и руки переломаю, на каждый палец наступлю лично. Чтоб больше не повадно было. Ясно? Мои просьбы игнорируешь? Ок. Но подумай о человеке…

Он вздернул бровь, глядя на нее. Помолчал, дав ей возможность самой все додумать. Вытащил сигареты.

Таня опешила, с трудом сглотнув, если честно. Вот не казалось, что он шутит. Вообще. Взгляд холодный и недовольный. Из-за чего? Из-за волос?

— Слушай, да какая разница? — не удержалась, все-таки. — Это же волосы, что ты так вцепился в них? А если мне надо будет их обрезать? Вдруг выпадать начнут? Или онко, и химию придется принимать, а они выпадут до одного, тогда кому пальцы давить буд…

Он не дал ей договорить. Резко развернулся, ухватил рукой за затылок и дернул ее на себя, сблизив их лица в сантиметре.

— Замолчи! Вообще, даже не говори такого! Не думай! Сплюнь! — рявкнул Казак, похоже, серьезно разозлившись. — Все с тобой нормально будет!

Но и Таню зацепило. Особенно угрозы эти.

— Это жизнь, Виталя, и никто не застрахован, — огрызнулась она, не в состоянии повернуть голову. — Что с тех волос? Толк какой, или без них, я тебе не такая, и не нужна?

Он посмотрел на нее, как на дуру. И, возможно, именно так про нее в уме и подумал. Шумно выдохнул.

Достал губами сигарету из пачки.

— Чтоб я больше про такое не слышал! — грубо отрезал он. — Ты мне нужна и с волосами, и без. Но если все нормально, на кой ляд их патрать? Мне нравится, когда они такие, — он отпустил ее затылок, и захватил прядь волос, пропустил между пальцами.

— Так не ухоженные же, они тебе и не нравились, — напомнила Таня голосом, который сел.

Казак скривился и бросил в ее сторону хмурый, недовольный взгляд.

— Я предупредил, Таня, — еще раз бросил он в ее сторону. — Будешь без веского повода их трогать, пеняй на себя.

Прикурил, наконец.

И Таня не отказалась от сигареты, которую он ей предложил. Хоть и закашлялась, раздумывая о том, что никак не может в его логике разобраться, и в оценке ценностей. Что такое несколько сантиметров испорченных волос, в сравнении с чьим-то загубленным здоровьем или жизнью? Как о таком, вообще, говорить можно?

Странная ситуация складывалась. Совсем. И не вместе, вроде, и в то же время — не порознь. Или она сама себя обманывает, и он медленно, шаг за шагом, используя ее любовь и все слабые места, подталкивает Таню туда, где хочет ее видеть?

Ответа не было. Или Таня не хотела его замечать.

Так продолжалось где-то полтора месяца. А ей, да и Виталию, кажется, не становилось легче. Таня себя только более несчастной ощущала и измученной от всей этой ситуации. Морально выжатой до дна… Только дна этого самого не было видно.

Но снова стало теплеть на улице, солнце светило чаще, чем шли дожди. И воздух уже пах весной. Правда, Таня теперь не замечала этого всего так, как раньше. Все приглушалось, затерлось, кроме Витали и эмоций, напряжения между ними.

Но однажды случилось то, что заставило ее встряхнуться.

Шла вторая неделя апреля. Четверг.

У нее должна была начаться операция через час, запланированная, обдуманная, согласованная с хозяевами и ассистентами. Не сложная, вроде бы. Таня ее уже дней десять готовила.