Дурная кровь

Джон Хоппер, скромный сотрудник компании «Перевозки Фарко», которого, по официальной версии, из ревности убил Кевин Баум, стрелок с площади Сервантеса. Хоппера арестовывали в Гринвуде за драку в баре, тогда же запись о месте работы внесли в досье, которое отправилось через три месяца в архив – больше Хоппер не хулиганил. Досье на него запрашивали сразу после убийства; полиция ничего, что могло бы связать прежнее место работы с преступлением, не нашла, точнее, не сделала этого программа-анализатор. Эта же программа сочла незначительным факт того, что владельцем разорившегося подрядчика одно время был Виктор Абернати.

– Отличная работа, Волкова, – похвалила Настя себя, отшвырнув планшет. – Хоть в чём-то я умнее компьютера, за это надо выпить.

Номер в недорогой гостинице в Тампе, где она поселилась после короткой беседы с человеком, представившимся капитаном Самюэлем Маккензи, не блистал роскошью, но зато здесь всё было привычно – крики на этаже, дрянные напитки, доставка еды и бар за углом.

– Кашасу, – сказала она бармену, – и покрепче, три порции.

– Отличный выбор для полудня, – рядом с ней на стул опустилась бывшая пленница, – эй, мне то же самое и апельсиновый сок.

– Тебе что здесь надо? – Волкова недовольно сморщилась.

– Поговорить, – Рози ничуть не смутилась. – Вон там в углу отличный столик, и я плачу.

– Ладно, – Настя поднялась, – идём. Мне бутылку пятилетней выдержки и два сэндвича с индейкой и сыром с собой. Где Павел?

– Твой дружок присоединится к нам через несколько часов. Вы спите вместе?

– Не твоё дело.

От столика открывался отличный вид на улицу, мужчины, проходя мимо, заглядывались на двух девушек, вот только на Волкову просто смотрели, а на Рози – пялились. Одного особо любопытного лейтенант отпугнула, продемонстрировав браслет.

– Значит – нет, – сказала она. – Так у тебя нет видов на Павла, и я могу делать с ним всё, что захочу?

– Хоть несколько раз в день, – Волкова допила тростниковую водку и гоняла льдинку по дну стакана. – Можешь начать прямо сегодня, от него всё равно толку немного.

– Так и поступлю, – Рози мечтательно вздохнула, – мы ведь теперь часто будем видеться.

– С чего это?

– Моё начальство договорилось с Веласкесом, буду у вас кем-то вроде универсального ключика, который открывает доступ в любое место. Я возьму нам ещё по стаканчику?

Веласкес за четыре дня, проведённых в добровольном плену, вымотался. Имитировать прилив поля было нетрудно, зря он насчёт этого беспокоился, приборы показывали почти то же самое, что и всегда, Тим если что и заподозрил, то ничего не сказал. Павлу позволили посмотреть допрос Лилу, девушка сказала, что передала его и Волкову другим людям, и больше о них ничего до этого дня не слышала. Ничего не знала она и о том, что вдовы Марковиц больше нет в живых. На место Виктора Абернати пришли другие наниматели, они хорошо платили и не интересовались деталями, в лицо их Лилу никогда не видела и имён тоже не знала. Веласкес это от неё уже слышал, когда задавал свои вопросы в фургоне, за исключением некоторых подробностей, и это совсем не приближало его к тем людям, которые приказали его убить. Но они так или иначе обязательно попробуют сделать это снова, и Веласкес согласился на присутствие Розмари. Плюсов в этом было больше, чем минусов.

Павел проскочил Тампу по объездной и припарковался у мотеля «Светлячок» неподалёку от поворота на Саус-лейк – сигнализатор заряда картриджа моргал оранжевым. На площадке стояли несколько фур, обычные для этих мест пикапы, фургон службы доставки и почти десяток мотоциклов. Веласкес поставил картридж на зарядку и зашел в бар, там помимо игровых автоматов стоял бильярдный стол. Двое мужчин в кожаных безрукавках с нашитыми на спинах акульими головами, с длинными волосами и бородками, перетянутыми в хвост, гоняли шары, их друзья, одетые и причёсанные так же, гомонили у стойки со стаканами в руках. Павел прошел к шкафчику с ключами, проверил свободные номера, взял карточку на два часа и от выпивки отказался. Барменша с мощной грудью и разноцветными от голографических татуировок руками презрительно хмыкнула, налила очередному посетителю пиво и потеряла к Павлу всякий интерес.

Номер был обставлен потёртой мебелью, куда более старой, чем сам мотель, и отделён от соседнего дверью. Веласкес стукнул по ней три раза, потом ещё один, приложил ладонь к замку и отпер. В кресле сидел Молчун, при виде Павла он опустил пистолет.

– Лидия обрадовалась тому, что я ухожу, – спокойно сказал он. – Двадцать пять сраных лет, и никакой благодарности.

– Зато ты живой, попробовал бы вот так уйти от Карпова и тем более от младшего Гальяцци, – напомнил Павел.

– Тут ты прав, хотя Гальяцци никуда не делись. Так что мешает мне прикончить тебя прямо тут?

– Возможно, мысль, что я могу сделать это быстрее, – Веласкес сел на кровать. – Значит, ты теперь свободная птица и делаешь что вздумается, пока тебя снова не отыщут ребята из СО.

– У них нет ничего на меня, как ты и сказал, их вообще больше интересовал ты.

– Да, у меня с ними есть кое-какие разногласия.