Дурная кровь

— В эстонском спорте под названием киикинг, игроки стоят на огромных качелях и пытаются проделать поворот в триста шестьдесят градусов.

У меня был выбор: я могла остаться здесь, выслушивая все факты, связанные с детскими площадками, которыми Слоан пыталась меня успокоить, или я могла поговорить с моей сестрой.

Словно услышав мои мысли, Лорел обернулась, переводя взгляд с качелей на меня. Я подошла к ней, но она снова повернулась к качелям. Я опустилась рядом с ней на колени, позволяя ей привыкнуть к моему присутствию. Слоан подошла к нам и присела на соседней качели.

— Это моя подруга Слоан, — сказала я Лорел. — Она хотела с тобой познакомиться.

Лорел не ответила.

— Существует двести восемьдесят пять видов белок, — поздоровалась Слоан. — И это не считая количество доисторических видов, имевших с белками общие черты.

К моему удивлению, Лорел склонила голову на бок и улыбнулась Слоан.

— Числа, — ясно произнесла она. — Мне нравятся числа.

Слоан приветливо улыбнулась Лорел.

— В числах есть смысл даже тогда, когда его нет ни в чем другом.

Я наблюдала за тем, как Лорел робко шагнула к Слоан. Числа тебя успокаивают, — подумала я, пытаясь увидеть мир глазами моей младшей сестры. — Они тебе знакомы. Для мужчин, благодаря которым ты появилась на свет, числа незыблемы. Высший порядок. Закон.

— Тебе нравятся качели? — спросила у Слоан Лорел. — Это мой второй любимый пример применения центростремительной силы.

Когда Слоан начала раскачиваться на качелях, Лорел нахмурилась.

— Не так, — решительно сказала моя сестра.

Слоан остановилась, и Лорел шагнула к ней. Она провела своими крохотными пальчиками по звеньям цепей, на которых крепились качели.

— Вот так, — сказала она Слоан, прижимая свои запястья к металлическим цепям.

Слоан встала и повторила движения Лорел.

— Вот так?

Лорел осторожно обернула цепь вокруг запястья Слоан.

— Обе руки, — сказала она Слоан. Пока моя четырехлетняя сестра методично оборачивала другую цепь вокруг второго запястья Слоан, я наконец-то поняла, что она делала.

Цепи на запястьях. Оковы.

Я размышляла о том, что Лорел видела, глядя на качели. Теперь я знала.

— Браслеты, — голос Лорел звучал счастливее, чем я когда-либо слышала. — Как у мамочки.

Если бы я уже не стояла на коленях, эти слова сбили бы меня с ног.

— Мама носит браслеты? — стараясь сохранить спокойствие в голосе, спросила я у Лорел.

— Иногда, — ответила Лорел. — Это часть Игры.

— Какой игры? — у меня пересохла во рту, но я должна была спросить. Лорел впервые приблизилась к тому, чтобы рассказать мне о том, как ей приходилось жить, и о нашей матери.

— Игры, — повторила Лорел, качая головой, словно я задавала глупые вопросы. — Не молчанки. Не пряток. Игры.

На несколько секунд повисла тишина. Слоан продолжила.

— У игр есть правила, — произнесла она. Лорел кивнула.

— Я знаю правила, — прошептала она. — Я знаю все правила.

— Ты можешь рассказать Слоан о правилах, Лорел? — спросила я. — Она хочет их услышать.

Моя сестра уставилась на всё ещё обернутые в цепи запястья Слоан.

— Не Лорел, — яростно произнесла малышка. — Лорел не играет в эту Игру.

Меня зовут Девятка, — такими были первые слова, которые сказала мне моя сестра. Тогда эти слова заставили холодок пробежать по моей спине, потому что в группировка, которую мы искали, состояла из девяти человек. Семь Владык. Пифия. И ребенок Пифии и Владык — девятый член этого садистского круга.

Девятка.

— Лорел не играет в эту игру, — повторила я. — В неё играет Девятка.

Крохотные пальчики Лорел крепче сжали цепи.

— Мамочка знает, — пылко произнесла она.

— Знает что? — спросила я, чувствуя, как пульс эхом отдается в моём горле. — Что знает мамочка?

— Всё.

С выражением лица моей сестры что-то было не так. На нём не было эмоций. Она не походила на ребенка.

Не Лорел, — её слова отдались эхом в моей голове. — Лорел не играет в эту Игру.

Я не могла так с ней поступать. Чтобы она не переживала, в какую бы игру не играла. Я не могла заставить мою сестру сделать это.

— Когда я была маленькой, — негромко произнесла я, — мы с моей мамой играли в игру. Игру на угадывание, — моя грудная клетка напряглась под весом воспоминаний, угрожающих сбить меня с ног. — Мы наблюдали за людьми и угадывали. Какими они были, что их радовало, чего они хотели.

Поведение. Личность. Окружение. Моя мать была хорошим учителем. Судя по играм, которые упомянула моя младшая сестра — молчанка, прятки — я была готова поспорить, что мама научила Лорел кое-каким навыкам выживания. Я не понимала одного: была ли игра, в которую играла «Девятка» ещё одним изобретением моей мамы, рассчитанным на то, чтобы скрыть весь ужас ситуации — включая цепи — от Лорел, или же эту игру придумали Владыки.

Лорел протянула свою крохотную ладошку к моей щеке.

— Ты красивая, — сказала она. — Как мамочка, — она уставилась на меня с пугающим напряжением. — Твоя кровь тоже красивая?