Дурная кровь

— Расстояние между глазницами — два целых тридцать девять десятых дюйма, — мягко произнесла Слоан. — Расстояние между её зрачками и ртом — примерно два с половиной дюйма.

Селин кивнула и продолжила изучать череп. Пока Слоан озвучивала больше измерений, Селин достала альбом для рисования и опустила его на ближайший лабораторный стол. Через несколько секунд карандаш в её руках замелькал по бумаге.

Продолжая рисовать, Селин отошла от нас. Ты покажешь портрет, когда он будет готов. Когда ты закончишь.

Через несколько минут тишину прорезал звук рвущейся бумаги. Селин вырвала лист из своего альбома. Не сказав ни слова, она передала рисунок Слоан, отложила альбом и принялась изучать второй скелет.

Слоан передала рисунок мне. Я передала его агенту Стерлинг. С портрета на нас глядела обыкновенная, но симпатичная женщина чуть младше тридцати. Я ощутило жутковатое чувство, словно она была мне знакома.

— Узнаешь её? — негромко спросила у меня агент Стерлинг, пока Селин продолжала работать на противоположной стороне комнаты.

Я покачала головой, но в душе я кивала.

— Она похожа… — слова парили совсем близко, но я не могла до них дотянуться. — Она похожа на Мэлоди, — наконец, произнесла я. — Внучку Ри.

Стоило мне произнести эти слова, я всё поняла. Я знала, кто эта женщина. Знала, что дочь Ри — мать Мэлоди и Шэйна — не сбежала из города, побывав на Ранчо Покоя.

Она осталась там навсегда.

Я попыталась вспомнить об этой женщине что-нибудь ещё — что-нибудь, что я слышала или видела. Вместо этого я вспомнила о том, как моя мать заслоняла от меня что-то у подножья лестницы.

Что-то большое. Что-то тяжелое.

Кровь на руках моей матери…

Я не разглядела лица трупа. Не знала, принадлежал он мужчине или женщине.

Кейн. Там был Кейн. Меня окатило осознание. Ведь так?

Чувствуя себя так, словно мир вышел из строя, я подошла к Селин, которая снова взялась за альбом. На этот раз я не удержалась и стала наблюдать за тем, как она рисовала.

Она позволила мне.

Она позволила мне заглянуть ей через плечо. Постепенно на бумаге появилось мужское лицо. Сначала линия подбородка. Волосы. Глаза. Щеки, рот…

Я отшатнулась от неё. Потому что на этот раз лицо не казалось мне отдаленно знакомым. Я не стала искать в своей памяти намёк на то, кому принадлежало тело.

Я узнала это лицо. Внезапно, я снова стояла на лестнице, а у её подножья лежало тело.

Я его вижу. Я вижу лицо. Вижу кровь…

Мужчиной на рисунке — мужчиной, лежавшим у подножья лестницы, скелетом на лабораторном столе, который был мертв вот уже десять лет — был Кейн Дарби.

Ты

Владыки нашли тебя сидящей на полу. Нож балансировал на твоём колене. Пятерка лежал рядом с тобой по кусочкам.

Ты поднимаешь взгляд, чувствуя себя куда более живой — куда более собой — чем когда бы то ни было.

— Он не был достоин, — произносишь ты.

Ты не слаба. Ты не Лорелея. Ты решаешь, кто будет жить, а кто умрет. Ты — судья и присяжные. Ты — палач. Ты — Пифия.

И они будут играть по твоим правилам.

ГЛАВА 52

Невозможно. Только этим словом можно было описать рисунок Селин. Несколько часов спустя и сидела напротив Кейна Дарби в ближайшем офисе ФБР. По одну сторону от меня сидела агент Стерлинг, по другую — Дин. Я поймала себя на том, что таращусь на лицо Кейна — на знакомые мне черты. У меня пересохло в горле, а в моей голове вертелись мысли.

Ты жив. Ты здесь. Но твоё лицо было на портрете.

Твоё лицо я видела в своих воспоминаниях.

Его тело лежало у подножья лестницы, его кровь была на руках моей матери. Этому должно было найтись объяснение, и я знала, что смогу заставить Кейна всё мне рассказать. Но стоило мне взглянуть на него, я замерла, словно ныряльщик, стоящий на краю скалы и глядящий на волны, разбивающиеся о скалы.

— Моя мать когда-нибудь упоминала про П.Л.О.? — каким-то образом мне удалось сформировать слова. — Поведение. Личность. Окружение.

— Лорелея учила тебя своим трюкам, — произнёс Кейн. Даже по прошествии десяти лет, когда он произносил её имя, в его голосе эхом отдавались эмоции.

— Она была хорошим учителем, — мои слова звучали спокойнее, чем я себя ощущала. — Достаточно хорошим, чтобы время от времени ФБР считало мои навыки полезными.

— Ты — ребенок, — предсказуемый протест Кейна успокоил меня и вернул меня к тому, что происходило здесь и сейчас.