Дурная кровь

– Это не был несчастный случай, – продолжила Анника. – Я хотела, чтобы он умер. Я убила его. – Она кивнула. – Не за все его издевательства надо мной, а за то, что он сделал с моим котенком.

Андерс Шюман слышал раскаты грома вдалеке, второпях уезжая от моря. Молнии преследовали его, когда он лавировал в потоке машин, дыша наэлектризованным воздухом. Сейчас он почти бежал через помещение редакции с катастрофой теперь в качестве постоянного спутника, персонал суетился вокруг него, жертвенные овечки на пути на бойню, даже не подозревавшие, какая судьба им уготована. Финальный рывок стоил ему немало сил, и он пыхтел как паровоз, занимая свое место на редакционной встрече.

Руки Патрика Нильссона чуть ли не дрожали от возбуждения, когда он не в меру суетливо раздавал распечатанные экземпляры семикрестовой версии редакторам разделов, всем тем сотрудникам, которых он воспитал, защищал, вымуштровал и научил брать ответственность на себя, расширять границы, всесторонне рассматривать каждое дело. Андерс Шюман расположился с торца конференц-стола, закрыл глаза и ждал, пока голоса вокруг него затихнут и все пойдет своим чередом.

– Судебный процесс в отношении Ивара Берглунда отложен, расследование будет проводиться в сотрудничестве с испанской полицией, – сообщил Патрик и заерзал на стуле. – Мы уже получили фотографии испанского бизнесмена? Он явно был отцом пятерых детей, их снимки у нас имеются?

– Им уже всем под пятьдесят, – сказал художественный редактор, не смотря на остальных.

– ЖЕРТВЫ ДРОВОСЕКА, – продекламировал Патрик Нильссон таким тоном, словно цитировал заголовок.

– Пока еще он не осужден, – заметил кто-то, чей голос Андерс Шюман не узнал.

– Мы напишем сверху «Полиция подозревает», – сказал Патрик Нильссон. – И потом мы хотим побеседовать с испуганными туристами из Сан-Себастьяна, узнать, насколько их потрясло столь вопиющее насилие.

– …Он был из Бильбао…

Патрик пометил что-то у себя.

– Нам надо раскопать все об убийстве в Наке, его прошлое… Как мы пойдем дальше?

– Кто-то, пожалуй, может позвонить полицейскому профессору и попросить его дать свои комментарии, – предложила Карина, редактор «Развлечений».

– Он просто напридумывает всякой ерунды, – проворчал Хёландер.

– Какая нам разница, – сказал Патрик. – Попроси Берит связаться с профессором. Что у нас в остальном для «Общества»?

– Завтра будут новые результаты исследования общественного мнения, судя по ним, правительству придется уйти в отставку.

– Есть какие-то статистически подтвержденные изменения по сравнению с данными двухдневной давности?

– Нет, – признался Хёландер.

– И как нам подать все это?

– Мы можем пообщаться с нашим полицейским профессором и на эту тему тоже, он, пожалуй, не преминет резко высказаться о ком-нибудь из министров, раз уж мы в любом случае собираемся…

– Замечательно! Спорт?

– Златан говорит о себе в роли отца, это по-настоящему сильно.

Все записали.

– Развлечения?

– Завтра Национальный день Швеции, принцесса Мадлен все еще не сидит в лайнере над Атлантикой. У нас есть люди в Ньюарке, чтобы проверить, не поднимается ли она на борт самолета САС до Стокгольма как раз сейчас.

– Кого мы можем задействовать, чтобы организовать бурю возмущения?

– Хермана Линдквиста? – предложила Карина из «Развлечений».

– Нет, ему мы звонили в прошлый раз. Проверьте прошлогодних участников реалити-шоу Big Brother, они не поскупятся на слова, лишь бы снова оказаться в центре внимания…

Карина записала. Шюман сложил руки на животе, чтобы не ударить себя по голове кулаками.

– А еще? Помимо «Ненависти к Мадлен»?

– Роза делает ставку на фестиваль «Мелодия», – сказала Карина. – Она уже написала несколько песен…

Внезапно Шюман поднялся, все взгляды устремились в его сторону, он видел своих коллег словно издалека, их лица закружились в хороводе перед его глазами, как будто их всех сейчас должно было затянуть в гигантский водоворот. Он почувствовал, как его тело покрылось потом.

– Продолжайте, – сказал он, – мне просто надо…

Он вышел из комнаты, где проходила встреча, и шаткой походкой направился к своей секретарше.

– Назначь пресс-конференцию на одиннадцать часов, – приказал он. – Все сотрудники должны присутствовать. И позвони Веннергрену. Прямо сейчас.

Солнечный берег, казалось, дрожал в утреннем мареве. На горизонте вырисовывалось африканское побережье. Нина уже вспотела в своих длинных брюках и темном пиджаке, день обещал стать очень жарким, что нисколько не смущало ее, она получала удовольствие от обжигающего солнца, запаха горячей земли. Это была ее Испания, краски и архитектура, высокое небо и скалистые горы, певшие о ее детстве.