Дурная кровь

Она шла в тяжелых туфлях по покрытому трещинами тротуару. Жилой район не представлял собой ничего особенно интересного – длинные ряды примыкающих друг к другу однообразных покрытых белой штукатуркой двухэтажных домов вдоль узких улиц. Старые кусты розеллы окаймляли дорожки, ведущие к ним, ветер играл с облетевшими лепестками и листьями бугенвиллей. Зимняя сырость наложила отпечаток на фасады, почти все их требовалось перекрасить. Вероятно, этот район построили не во время последнего строительного бума, да и предпоследнего тоже.

Дом номер 137 принадлежал Арне Берглунду. Он находился в середине вереницы тридцати двух ему подобных. Опущенные белые металлические жалюзи закрывали окна, как на его доме, так и на других вокруг. Весь ряд выглядел заброшенным. Кучи полусгнивших листьев виднелись у входов.

Инспектор Хосе Родригес из полиции Марбельи встал рядом с Ниной и смотрел на фасад.

– Значит, это и есть пристанище наемного убийцы.

«И его копии», – подумала Нина.

Инспектор Родригес кивнул сторожу, подошедшему со связкой ключей в кулаке.

– И что мы прежде всего сможем наблюдать там внутри?

Испанец предпочитал соблюдать формальности. Он старательно подчеркивал статус наблюдателя Нины с тех пор, как она вошла в здание полиции Марбельи в восемь утра, то есть выбрав для встречи такое время, которое в мире инспектора Родригеса, похоже, приравнивалось к пытке одного разряда с fakala. Сама она провела ночь в двух поездах, сначала в обычном из Сан-Себастьяна в Мадрид, а потом в скоростном из Мадрида до Малаги, находившейся рядом на средиземноморском побережье.

Сторож, молодой парень, едва вышедший из подросткового возраста, зазвенел ключами. Он нашел правильный среди них, вставил в замочную скважину и повернул. Дверь разбухла, ему пришлось потянуть обеими руками, чтобы открыть ее. Взвыла сигнализация. Инспектор вздохнул. Сторож от волнения довольно долго шарил по карманам брюк, прежде чем извлек оттуда смятый листок бумаги, дрожащими пальцами набрал код на дисплее, висевшем на стене в прихожей, и сирена резко замолчала. Установившаяся тишина давила на уши.

– После вас, наблюдатель, – сказал инспектор Родригес и, как истинный джентльмен, придержал для Нины дверь.

Она посмотрела на него краем глаза и, выловив из кармана пиджака резиновые перчатки, надела их. Нина уже успела заметить, что ее коллега не относился к амбициозным людям, и поняла, что он не будет настаивать на необходимости лично осмотреть дом, но одновременно надеялась, что, несмотря на свою приверженность к формальностям, не станет мешать ей самой сделать это за него.

Из-за опущенных жалюзи внутри царила кромешная тьма. Нина нажала на выключатель. Ничего не изменилось.

– Электричество отключили полгода назад, – пояснил сторож. – Так происходит, когда не оплачивают счета.

Нина посмотрела в темноту, столь же безликую, как и мужчины, обитавшие здесь. Люди не могли прожить всю жизнь и никак не наследить. Что-то должно было остаться после них, пусть они изо всех сил старались быть невидимыми. Даже отсутствие любых признаков существования что-то означало, если только понимаешь, о чем шла речь.

Нина открыла дверь в маленький туалет, зловоние заставило ее задержать дыхание. Она достала мобильный телефон и использовала его в качестве фонарика.

– Надо заботиться о своем доме, промывать трубы, – сказал сторож. – Иначе высыхает гидрозатвор, устал повторять одно и то же. Этот дом давно стоит пустой, по-моему, я никогда не видел его владельца, хотя работаю здесь уже скоро два года. И его не сдавали тоже, а я не могу отвечать за людей, которые не…

– Сеньор, – перебил его инспектор Родригес, – не могли бы вы быть так любезны и подождать снаружи?

Парень удалился.

Нина поставила свой мобильный телефон на раковину так, что его свет падал на унитаз. Обеими руками она сняла крышку с бачка и заглянула внутрь. Сухо и пусто, вода давно испарилась или протекла вниз. Она вернула крышку на место, взяла телефон и посветила им во все углы и под раковину.

Инспектор Родригес нервно топтался у нее за спиной. Он имел довольно долгий разговор с комиссаром Аксьером Элорзой и был проинформирован о случаях как в Стокгольме, так и в Сан-Себастьяне.

– Вывод о том, что этот человек каким-то образом известен во всем мире, мне, честно говоря, немного трудно принять, – сказал он из гостиной.

Подсвечивая себе мобильником, Нина вошла на кухню. Ее обстановку составляла дешевая мебель из лакированных древесно-волокнистых плит. Здесь тоже воняло канализацией, но не так сильно, как в туалете. Она открыла холодильник, запах плесени ударил в нос.

– В Испании каждый год совершается от трехсот пятидесяти до четырехсот убийств, – сказал инспектор. – Половина из них раскрывается. Как много из нераскрытых совершил сеньор Берглунд?

– По крайней мере одно, – ответила Нина. – Эрнесто Хака.

Родригес вздохнул.