Дурная кровь

Крафт держал себя в руках. Он был почтителен и сосредоточен. Профессионален и подчеркнуто вежлив. Он делал все, чтобы обеспечить Элиф безопасность и комфорт и не выдать своих эмоций. Но одному с чувствами было справляться куда проще, чем двоим. Они были слишком молоды, и сейчас Манфред это прекрасно понимал. Верили, что любовь может преодолеть все преграды. Элиф предложила сбежать после их первой и единственной ночи. А он, чувствующий свою вину за то, чего не должен был допустить, не смог отказаться. Лишь на миг представил, что эта девушка будет принадлежать ему. Навсегда. И уже не мог думать трезво и рассудительно.

Элиф волновалась за отца и попросила Крафта вернуться домой. Перед побегом, она хотела его увидеть и убедиться, что с ним все в порядке. Манфред не смог отказать любимой. Угроза была полностью уничтожена, Рейвен сообщил, что заговорщиков схватили. И они вернулись, что стало их самой большой ошибкой, которая стоила обоим так дорого.

– Наверное, отец сразу же что-то заподозрил. Он знал меня слишком хорошо. При нашей первой встрече он заметил, как сияют мои глаза. Знаешь, до того, я никогда не чувствовала себя настолько счастливой… окрыленной. Я едва во всем ему не призналась, мне просто захотелось на миг, чтобы он понял меня. Хотя бы раз в жизни и позволил просто быть счастливой. А потом была ночь нашего побега и…

– Нас выследили и поймали, - продолжил Манфред глухим голосом, - меня обвили в твоем похищении и изнасиловании. Судили. Приговорили к казни. Все.

Одна мысль о том, что его посчитали способным на насилие по отношению к женщине его оскорбляло. Обвинение в преступлении, после которого мужчина не мог называться мужчиной, рождало злость и обиду.

– Рейвен обо всем узнал, не знаю, откуда. Скорее всего, следил за нами. Иногда, когда я его видела, мне приходила мысль, что он сделал это по каким-то личным причинам. Но он до конца исполнил приказ моего отца и охранял меня даже после замужества, хотя Клависсио несколько раз пытался избавиться от лишнего соглядатая верховного леора, каким он считал торша.

– Почему ты мне не сказала о ребенке?

– Я не успела. Поняла, что беременна, когда нас схватили. Меня осмотрел целитель и подтвердил, что я жду ребенка. Для отца это было крахом всех надежд и позором. И ему понадобился виновный. Тот, кто поломал весь его четко продуманный план. Конечно, я потеряла ценность для Сиверса сент Териона, но для отца было важно выставить меня жертвой нападения, а не соблазнения.

– И он уговорил тебя обвинить меня в насилии, - полуутвердительно произнес Крафт.

– Он сказал, что я должна сделать выбор. Ты или ребенок. Один из вас должен умереть. Я выбрала не тебя.

Элиф отвернувшись, смахнула выступившие слезы. Она не хотела говорить, как валялась у отца в ногах и молила оставить ее любимому жизнь. Сделать все, что от нее захочет леор, выйти замуж за того, на кого он укажет. Но отец был слишком зол, чтобы прислушаться к ее мольбам, и слишком разочарован, чтобы ее простить.

– И все же, Рейвен тебе помог, - продолжила леора, игнорируя тяжелый подавляющий взгляд Крафта, - мне удалость продать свои драгоценности, которые я взяла для побега и отдать их ему. Это Рейвен организовал твой побег. Это он все эти годы был рядом со мной и Джети. Учил ее выживать, бороться и рассказал отебе. Наверное, я бы сама не решилась на это никогда. Да и не смогла бы. После брака с Клависсио мой мир угас.

– О чем ты говоришь?

– Я дала ему клятву на крови, после которой потеряла волю, потеряла себя и дочь. И приобрела обязанность – рожать детей. Одна жизнь взамен четырех. Клависсио был слишком нетерпим, чтобы позволить незаконному ребенку жить рядом с ним. А я слишком слаба, чтобы ему противостоять.

Элиф подалась ближе к нему, запрокидывая голову, чтобы видеть его глаза. Для нее в тот момент это было жизненно необходимо – видеть глаза этого мужчины, быть может, в последний раз.

– Если для тебя все еще важно отомстить… Мы здесь, на корабле, в твоей власти. У меня больше нет сил. Я была плохой возлюбленной, женой, матерью. Я знаю, что мне нет прощения. И все же, прости.

– Ты… - Крафт замолчал, чувствуя, как из глубины души поднимается ярость. Не на Элиф, на себя. Он столько лет верил в ее предательство, свыкся с этой мыслью, даже не представляя, что пришлось пережить этой женщине. Его женщине.

– Элиф, посмотри на меня, - сам от себя не ожидая такого мягкого тона, произнес Манфред. Женщина вздрогнула, и послушно посмотрела ему в глаза. – Прошло много лет. Мы давно уже не те дети, что совершили столько ошибок. Мы можем забыть прошлое и начать жизнь с чистого листа. У тебя будет время прийти в себя и решить самой, как ты хочешь жить дальше.

Манфред на миг запнулся, стараясь не показать неуверенности в собственных словах:

– Если ты захочешь, я помогу тебе с ребенком исчезнуть. Вас никто не найдет.

Элиф растерянно улыбнулась, и, подойдя к колыбели ребенка, села на кровать.

– Я подумаю, - тихо шепнула она.

***

– Спасибо. Дальше я сама, - во мне боролись одинаково сильные чувства: благодарность за спасенье и дикое смущение.