Дурная слава (СИ)

— Ну ты даешь! — пенной улыбкой приветствует меня приставала, и я в буквальном смысле каменею от неожиданности. Он стоит в паре шагов от меня перед большой черно-белой акриловой тумбой с мраморной раковиной и широким массивным зеркалом и полирует свои и без того белоснежные зубы. На нем смешные короткие шорты, явно не по размеру, и скрученное вафельное полотенце на шее. — Разыграть такое представление, чтобы вновь увидеть меня, — сплевывает пасту он и подходит ко мне близко-близко. — Отличный план, Джонни! Я знал, что ты едва ли вытерпишь до утра.

13. Антон

Я разглядываю ее, на вид такую дерзкую, в высоких шортиках с рваными карманами и в свободной рубашке, которую мне хочется усовершенствовать — расстегнуть еще на одну пуговку и слегка укоротить, — и подхожу ближе.

— Отличный план, Джонни! Я знал, что ты едва ли вытерпишь до утра, — намеренно провоцирую. Но вместо должной реакции всем своим нутром ощущаю, как она волнуется. Ее проворные пальчики, не находя себе места, теребят джинсовый ремешок. А может, это Диман так напугал ее своими идиотскими выходками? Собачий сын! Поэтому, продолжая прикрываться развязностью, заботливо добавляю: — Но ты же знаешь, хорошим девочкам не стоит находиться в этом доме.

— Обойдусь без советчиков! — фыркает она и дергается, как будто я держу ее. И сразу же устремляется к окну.

А я, пользуясь случаем, продолжаю любоваться рыжей бестией теперь уже со спины. Ее светло-голубые шортики безжалостно сводят меня с ума.

— А это не совет, — по-доброму ухмыляюсь я и наблюдаю, как она, в попытках открыть окно, с усилием надавливает на пластиковую ручку и издает смешной звук, похожий на стон теннисистки. У нее ничего не получается. Тогда я подхожу и помогаю ей, выдохнув прямо на ушко: — Я тебе запрещаю.

— Что?! — вспыхивает она и оборачивается. — С каких это пор ты имеешь такое право…

Но осекается. Потому что расстояние между нами — в поцелуй.

Забавно смутившись, она отступает в сторону:

— К твоему сведению я пришла сюда не ради праздного любопытства!

— В таком случае, если тебя вдруг так приспичило, может, лучше записать мой номер телефона, а не орать на весь дом, выдумывая предлоги на ходу?

— Хватит тешить свое самолюбие! — легко отмахивается от меня она и ловко взбирается на подоконник. — Лучше иди и разбуди этого придурка, своего дружка! Его глупая собака перепугала нам всех коз. Посмотри, что она делает! — Чертовка кивком указывает в конец участка, где со щенячьим восторгом резвится вполне себе взрослый пес, и свешивает свои очаровательные ножки на улицу, собираясь спрыгнуть. — Как еще, по-твоему, я должна была поступить в подобной ситуации?

Я улыбаюсь:

— А ты и вправду Ковбой, Джонни! — и, хохотнув, хочу задержать ее, схватить за руку.

Но она проворно ускользает от меня и выкрикивает уже на ходу:

— Приятно познакомиться, упрямый баран Антон!

Я ухмыляюсь:

— Ладно, подожди, — бросаю ей вдогонку и скидываю с себя полотенце. — Сейчас разберемся с твоей проблемой!

И уже собираюсь рвануть следом за ней, в чем есть — в тех самых шортах, которые позаимствовал у Артура вчера, ведь мои-то вещи постирались и теперь сохнут, — как запоздало соображаю, что неплохо было бы прихватить что-нибудь из холодильника для приманки этой лохматой псины. Поэтому выскакиваю в коридор, намереваясь для начала обчистить кухню, и сразу же натыкаюсь на Димана.

— Я зомби… — закатив глаза, успевает пустить слюни он. Но тут же зависает, нуждаясь в перезагрузке: — Э-э… я не понял. Тони? А где…

И мне приходится подсказать толстяку в рифму.

В ответ он посылает меня дремучим лесом, но я не собираюсь растрачивать драгоценное время на его никчемные выпады. Несколько копченых колбасок, приличный кусок ветчины на всякий пожарный, и я готов укрощать неугомонного пса.

Наспех запрыгнув в чьи-то безбожно узкие сланцы, я выскакиваю из парадной двери и несусь через Артурчиков двор туда, где высокий глухой забор резко обрывается и превращается в низенькую фермерскую ограду.

— Эй, лох-несское чудовище! — присвистываю я, стараясь издалека обратить на себя внимание раззадоренной дворняги и отвлечь ее хотя бы на время от сбившихся в кучу перепуганных коз. А сам, неумолимо приближаясь к пастбищу, не могу отвести глаз от ладно скроенной куколки.

Ее ножки, попа, узкие плечики… строптивый характер, скверные мысли, дурная голова… Не знаю, как я раньше мог думать о ком-то еще?

Ты моя.

И да, я понимаю, что сейчас меня должна занимать лишь бестолковая собака.

— Иди сюда! На! — Я прищелкиваю языком и принимаюсь насвистывать, соблазняя пса мясными деликатесами. Но тот, в шальном запале, отпрыгивает и начинает заливисто лаять, расценивая мои ничтожные попытки изловить его, как захватывающую игру. — На! — Я снова протягиваю ему ветчину. Но дворняга, взвизгнув, кидается наутек и, сделав небольшой круг по полю, возвращается на прежнее место.

— Вот тупица! — фыркает рыжая бестия, стараясь увести в сторону коз.

— Надеюсь, ты не обо мне?

На что она мягко смеется:

— Значит, ты допускаешь, что между вами есть что-то общее?