Дурное влияние (СИ)

К счастью, дренеи уже привыкли, что Пророк может, погрузившись в медитацию, совсем забыть о времени и заночевать прямо в своем кабинете. Никто их не побеспокоил. Велен и Кил утоляли свою жажду друг друга, пока, обессилевшие, не замерли, не размыкая крепких объятий.

Велен первым нарушил их молчаливую договоренность не говорить о Легионе. Он умолял Кила оставить службу Саргерасу, сбежать и спрятаться тут – Велен нашел бы возможность сделать так, чтобы никто, даже К’уре не стал возражать. Кил теперь точно знал, какова плата за силу, дарованную Саргерасом, но, обратившись к Свету, он мог бы очиститься от влияния Скверны. Кил отказался.

- Такая сила должна быть моей.

Он стал рассказывать, сколько у него теперь власти. Кил и Архимонд были очень сильными чародеями, а до их прихода в Легион демоны мало пользовались магией, только плохо оформленной энергией Скверны и природными способностями ментального контроля. Эредары усилили Легион, а Кил фактически основал чернокнижие как магическое направление, соединившее силы Огня и Скверны. Саргерас отметил его успехи. Кил не пытался уговорить Велена присоединиться к нему, просто рассказывал, даже скорее хвастался, будто ожидая похвалы.

- Ты, и впрямь, очень могущественен теперь, - согласился Велен, раз любимому столь сильно этого хотелось. – Но ведь так мы не сможем быть вместе.

- Сможем, - уверенно заявил Кил. - Кто помешает мне приходить сюда?

- Саргерас не позволит тебе. Он твой господин и…

Килу явно не понравились эти слова. Горящие янтарно-желтым пламенем глаза сверкнули еще ярче и на мгновение сощурились. Он приподнялся на локте и навис над Веленом, заглядывая ему в лицо.

- Но не любовник же, - медленно произнес Кил. - Саргераса не волнует моя личная жизнь, а я ему не отчитываюсь, с кем встречаюсь.

Велен тихо вздохнул. Теперь, если их связь откроется, это будет грозить им обоим куда худшими последствиями, чем крах карьеры. То, что они делали – это было предательство своих народов.

- Я не хочу, чтобы мы были врагами.

- Я не покину Легион, а ты не вступишь в него, - покачал головой Кил. - Но ведь наши отношения не обязаны касаться политики, верно?

Тон его был почти просительным. Велену ничего не оставалось кроме как кивнуть и, притянув его к себе за шею, поцеловать. Видя, что Велен расстроен его отказом, Кил перевел тему. Нейтральных тем для разговоров у них теперь было мало. Со страстью Легиона к разрушению любая информация могла оказаться опасной. Спрашивать Кила об увиденных мирах было бы больно – миры, что попадались Легиону, быстро превращались в одинаковые безжизненные пустыни. Зато они от души перемыли кости старым знакомым. Особенно досталось Архимонду, который, по словам Кила, наращивал силу крайне осторожно, чтобы не испортить свою смазливую мордашку. У Архимонда теперь, оказывается, было две жены, и он не знал, кого они любят больше: его или друг друга.

Велен, укрытый тонким, но теплым кожистым крылом Кила, обнимал любовника и слушал его голос, не всегда вникая в смысл сказанных слов. Кил ушел под утро, заверив, что охранники не вспомнят, что у Велена всю ночь пробыл посетитель. А еще пообещал прийти снова.

Велен был счастлив как влюбленный юнец. Он и чувствовал себя резко помолодевшим и с трудом сохранял величественное спокойствие на лице и в движениях. Он ясно осознавал, что натворил. Он вступил в связь с генералом Пылающего Легиона. Соплеменники показательно осудят его как предателя и, вполне возможно, казнят, если узнают. Но они все забрали с собой любимых на Генедар, и Велен тоже имел право быть с тем, кого любит!

Кил снова пришел через пару недель. Он не мог появляться слишком часто, чтобы не вызывать подозрений регулярными отлучками. Велен успевал соскучиться. Он отчаянно боялся снова потерять любимого. Если бы Кил поставил его перед выбором: или он или Свет, Велен сошел бы с ума от горя и невозможности выбрать. Но Кил не требовал от него ничего – ни информации, ни смены стороны, ни каких-либо других действий.

Со временем они научились общаться так, чтобы не ранить друг друга неприятными темами. Но иногда просто молча сидели рядом, наслаждаясь близостью – редкой, запретной, тайной, и оттого еще более сладкой. И, конечно, занимались любовью. Кил, при всей его самоуверенности и смелости, в сексе был довольно зажат и консервативен. Удивительно, что он вообще решился на связь с мужчиной, но, насколько знал Велен, Кил никогда не сомневался в желании быть с ним. Велен чувствовал себя в постели гораздо увереннее, спокойно принимая эту часть жизни как частное дело, не касающееся никого и не ограниченное никакими рамками, помимо желаний партнеров и физических возможностей тела.

К’уре был единственным, кто заметил перемену в настроении Велена. Пытался выспросить причину, не понимая, что могло вызвать такой противоречивый клубок чувств.

- Я слишком, неприлично счастлив. Иногда такого тоже можно стыдиться, - пояснил Велен, усиливая защиту своего сознания.

- Это хорошо. Я рад за тебя, - мелодично прозвенел К’уре.