Дурной ген

— Потому что придется попросить, чтобы из школы прислали все материалы, которые ребята будут проходить в классе. А ты должен будешь выполнить задания дома, — объяснил Джек. — Но дай-ка я тебе кое-что скажу. Если ты волнуешься насчет маминой операции, может, лучше пойти в школу? Там тебя займут делами, и переживать станет некогда. Поэтому и я иду на работу, причем собираюсь работать особенно много. Что скажешь?

— Тогда мне лучше пойти в школу, — вздохнул мальчик.

— Я позвоню тебе, как только операция закончится, — пообещал Джек. — Как тебе такой вариант?

— Хорошо.

— И ты можешь позвонить мне в любой момент по любому вопросу.

— Да, я знаю, — кивнул Джуниор.

— Хочешь, спустимся в кухню и позавтракаем вместе? — предложил Джек.

— Ага, — выпутываясь из простыней, отозвался сын.

Завтрак был несложным делом, потому что состоял из апельсинового сока и хлопьев с молоком. Разговор крутился вокруг предстоящих выходных с обещанием покататься на велосипеде и поиграть в парке в лакросс. Когда они поели, Джей-Джей пошел наверх переодеваться в школьную одежду, а Джек написал Лори записку. Хоть он и предложил отвести жену в больницу, она решительно отказалась. Ей хотелось, чтобы он был в бюро на тот случай, пусть и маловероятный, если Джорджу Фонтуорту понадобится помощь. Лори настояла, чтобы муж не устраивал суеты из-за того, что она назвала «небольшой процедурой», и заявила, что предпочитает добираться до больницы самостоятельно. Джек не стал спорить.

Напоследок он кратко переговорил с Кейтлин, дал ей последние инструкции и убедился, что его мобильный номер у нее в списке избранных, если вдруг понадобится позвонить, хотя им обоим казалось, что такое вряд ли произойдет. Потом Джек попрощался с сыном, сел на велосипед и поехал к югу.

Следующую тридцать одну минуту он получал удовольствие от жизни. Сочетание погоды и привычной физической нагрузки прояснило мысли. Даже дорожное движение казалось не таким плотным, как всегда, и Джек спокойнее обычного реагировал на такси и другие автомобили. Ровно в семь пятнадцать он вошел в комнату для опознаний, хлопнул по газете в руках Винни и спросил Дженнифер насчет интересных дел, которые появились за ночь.

— Ночь была вроде как спокойной, — сказала Дженнифер, наливая себе кофе. — Но есть одно дело, которое может тебя заинтересовать. Там даже полицейские запутались, убийство это или самоубийство.

— А предсмертная записка есть? — полюбопытствовал Джек.

— Не знаю, — пожала плечами Дженнифер, — я не читала отчет дознавателей. Когда полиция в растерянности, сразу ясно, что потребуется вскрытие, так что я просто положила дело в нужную стопку.

— Дай мне взглянуть, — попросил Джек, взял у нее папку, пролистал содержимое, нашел отчет и извлек его. Ему нравились спорные дела. В первую очередь он заметил, что судебно-медицинским дознавателем в этот раз была Дженис Ягер, с которой они вместе работали над бесчисленным количеством смертей. Джек искренне восхищался ее опытом и проницательностью. Она частенько предвидела, когда может понадобиться дополнительная информация или какие-то записи, и заказывала их еще до того, как Джек успевал об этом попросить.

Он быстро пробежал глазами отчет и выяснил, что жертвой стал двадцативосьмилетний белый мужчина, которого нашли повешенным на садовых воротах всего в пять футов высотой. До этого парень выпивал с друзьями и ввязался в драку с каким-то типом, который, как слышали свидетели, угрожал его убить. Потом собутыльники проводили приятеля домой. Его состояние они описывали как угнетенное и сообщили, что он был изрядно пьян. А час спустя его обнаружил прохожий, который и вызвал полицию. В самом низу отчета Дженис добавила постскриптум: «См. схему и фото».

Удивленный таким предложением, Джек снова взял папку, больше походившую на бумажный карман для отчета об аутопсии и этикеток, которым предстояло там появиться, и быстро нашел схему, наспех нарисованную Дженис. К схеме степлером были прикреплены несколько снимков, сделанных цифровой камерой. Они запечатлели жертву в сидячем положении, спиной к воротам: ноги вытянуты вперед, воротник зацепился за щеколду.

Джек сунул отчет обратно в папку.

— Беру, — сказал он Дженнифер. — И просто чтобы ты знала: мне бы хотелось сегодня все время быть занятым. Перевожу: помни обо мне и подкидывай как можно больше дел.

— Я всегда так поступаю.

Ответ Дженнифер был чистой правдой. Если во время дежурств ей попадались особенно загадочные дела, она знала, что всегда может позвонить Джеку, — и, как правило, звонила.

— Еще кое-что, — спохватился Джек. — Когда доктор Николс соблаговолит объявиться, отправь ее вниз.

— Только не говорите, что мы опять должны с ней работать! — простонал за своей газетой Винни.

— Боюсь, что должны, — отозвался Джек. — Я пообещал и жене, и доктору Макговерну.

Когда Винни не потрудился ответить, Джек подошел к нему и выхватил газету. Он надеялся, что лаборант хотя бы дернется, но тот лишь закатил глаза.

— Зачем я вам нужен, когда у вас есть эта паршивая сучка с ее умелыми ручками?