Дурочка, или Как я стала матерью

На черной поверхности моря разрасталось ярко-красное пламя. Это горел еще один корабль, и горел он ужасающе близко от нашего берега. Луны не было, но пламя все ширилось и ширилось, так что скоро на улице стало светло как днем. Это зрелище напомнило мне тот вечер, когда я наблюдала с этой же галереи очень красивый закат, когда весь мир вокруг тоже окрасился в алый цвет. Я разрыдалась и совсем не могла себя контролировать. Мир менялся у меня на глазах, и я уже не чувствовала себя в безопасности. Я стояла на башне рядом с двумя людьми, которые растили и оберегали меня, но и они не могли спасти меня от того, что творили эти немцы. Мама положила руку мне на плечо; я же была так расстроена, что не стала вырываться. Мы втроем молча наблюдали за тем, как пылал корабль.

«Эти бедняги сгорят там заживо», – сказал наконец папа. И тут до меня дошло, что парни из Береговой охраны наверняка выйдут в море, чтобы помочь несчастным морякам. Сердце у меня заколотилось еще сильнее. Я знала, что Сэнди непременно будет на одном из катеров, а даже с такого расстояния было ясно, насколько опасно сейчас находиться рядом с кораблем. Не только танкер, но и океан вокруг него пылал от разлившейся нефти. Никаких гарантий, что ребята из Береговой охраны вернутся оттуда целыми и невредимыми.

За эти дни я превратилась в настоящую лгунью. Практически каждый вечер с тех пор, как мы познакомились с Сэнди, я встречалась с ним на пляже. И никто об этом даже не догадывался – ни его дружки из Береговой охраны, ни мои родители, хотя это из их дома я убегала каждую ночь, чтобы вернуться не раньше трех пополуночи. Никто еще не сказал мне, что я выгляжу усталой и измученной. Видимо, я принадлежу к тем, для кого сон не слишком важен. И я совершенно не чувствую усталости. Другое дело, что я ни на чем не могу сосредоточиться: и дома, и в школе думаю только о Сэнди.

В общем, я влюблена. «Так вот что это за чувство!» – повторяю я себе вновь и вновь. На его фоне мои страдания по Джимми Брауну кажутся глупыми и никчемными. Прошлым вечером я точно поняла, что люблю Сэнди, поскольку мысль о том, что ему грозит опасность, чуть ли не свела меня с ума.

– Пойду узнаю, может быть, смогу чем-то помочь, – проговорил отец.

Мама тут же схватила его за руку.

– Не надо, Калеб, – запротестовала она, – прошу тебя.

В ее глазах заблестели слезы, золотисто-алые от огненных всполохов, и внезапно я прониклась к маме сочувствием. Было видно, как сильно она любит папу, а мне теперь хорошо понятно это чувство. Когда любишь, хочешь уберечь дорогого тебе человека от всех опасностей и неприятностей. В этот момент мне захотелось обнять маму, но я так и не решилась сделать это.

Отец стоял в некоторой растерянности. Он давно уже не молод, так почему бы не предоставить эту работу тем, кто полон сил и энергии? Я тоже присоединилась к просьбам мамы.

– Тогда сделаем вот что, – сказал отец. – Возьмем дома еду, кофе и одеяла и отвезем все на станцию Береговой охраны. Там это точно пригодится, особенно когда туда доставят выживших.

Тут мы взглянули на пылающий корабль, и у всех мелькнула одна и та же мысль: сомнительно, чтобы кто-то выжил в таком аду.

Словом, мы погрузили все, что смогли, в машину. Если у мамы и возникли вопросы, почему шерстяное одеяло, которое я тайком таскала на пляж, запачкано песком, она предпочла оставить их при себе.

Мы поехали на юг вдоль пляжа и очень скоро добрались до станции. Там царил настоящий хаос. Люди бегали от станции к катерам и обратно, постоянно перекликаясь друг с другом. От отсветов пламени лица у всех были оранжево-красными, хотя танкер на самом деле оказался не так уж близко к берегу, как я думала. Мы перетащили привезенные вещи на станцию, где нам постоянно приходилось уворачиваться от снующих вокруг мужчин. Я пыталась высмотреть в этой толпе Сэнди и других знакомых вроде Джимми, Тедди Пирсона, Ральфа Салмона и мистера Хьюитта, но в красноватом мерцании трудно было различить чьи-то лица.

Папа сказал, нам нужно оставить вещи и уехать, чтобы не путаться здесь под ногами. Наши соседи тоже были на станции – каждый со своими припасами. Я уже повернулась, чтобы уйти, и в этот момент увидела Сэнди. Он промчался мимо меня к одному из катеров. Наверняка он узнал меня, но тут же отвел взгляд. Конечно, он был прав, что ничем не выдал нашего знакомства. Но мне стоило больших трудов тоже притвориться равнодушной.

В церковь я сегодня не пошла. Сказала маме с папой, что у меня нет настроения, и они отнеслись к моему заявлению с пониманием. Танкер – а назывался он «Байрон Д. Бенсон» – по-прежнему в море, и я боюсь, что ему предстоит дрейфовать еще не один день. В небо поднимается черный дым, придавая всему неестественно пепельный цвет. По радио сообщили, что кое-кого с танкера удалось спасти, но большинство моряков все-таки погибло. Мне ужасно хочется поговорить обо всем с Сэнди.