Дурочка, или Как я стала матерью

Джина исподтишка разглядывала профиль Клэя с его прямыми, четко очерченными линиями. Голубые глаза, которые она привыкла считать ледяными, обрели в лунном свете оттенок морской воды. В эти дни Джина редко обращала внимание на внешность мужчин, так что привлекательность Клэя прошла мимо ее сознания. Но он с такой теплотой говорил о своих близких, что это тронуло ее до глубины души. Ни разу еще не встречала она мужчину, который так дорожил своей семьей. Она и не думала, что такие вообще существуют. Ты совсем не знаешь его, сказала она себе. Все они поначалу кажутся хорошими.

Может, расспросить его о Терри? Об их браке? Она уже была готова задать вопрос, как вдруг небо у самого горизонта прочертила падающая звезда. Оба заметили это чудо, и оба замерли от восхищения.

– Здорово здесь, правда? – спросил Клэй. – Мне нравится приходить сюда после работы.

Только сейчас до Джины дошло, что она украла его личное убежище. До этого ей и в голову не приходило, что Клэй или Лэйси тоже могут устраиваться здесь по вечерам.

– Клэй, я что, заняла твое место? В том смысле, что ты тоже приходил сюда после работы, чтобы немного побыть одному?

– Да ладно, пустяки, – сказал он, и Джине сразу стало ясно, что она угадала. Клэй встал.

– Если хочешь, можешь сидеть тут весь вечер, – сказал он. – Мне нужно подготовить оборудование для завтрашнего погружения.

– О чем ты?

– Скуба[10], – коротко пояснил он. Спустившись на пару ступенек, он обернулся и протянул ей свой фонарик.

– Поосторожнее там, – сказала Джина. – Хочешь, чтобы я посветила тебе, пока ты будешь спускаться по лестнице?

– Спасибо, не нужно, – ответил он. – Не дай комарам заесть тебя заживо. Спокойной ночи.

И он исчез во тьме башни, как если бы спешил скрыться от тех вопросов, которые она хотела ему задать. Прислушиваясь к шагам Клэя, Джина ощущала искреннее сочувствие к этому человеку: что ни говори, а он потерял и мать, и жену. Фотография Рани по-прежнему лежала у нее в кармане, и ей пришлось напомнить себе, что она в этом мире далеко не единственная, кому пришлось много страдать.

15

Всякий раз, погружаясь под воду, Клэй невольно испытывал ощущение полета. Разумеется, ему приходилось летать и на обычных самолетах, и на парапланах, но этот опыт не шел ни в какое сравнение с медленным и плавным подводным парением.

Вместе с Кенни они осматривали останки «Байрона Д. Бенсона» – танкера, потопленного немецкой субмариной шестьдесят лет назад. «Бенсон» был далеко не самым популярным объектом подводных исследований на Внешних отмелях, так что Кенни и Клэй получили его сегодня в свое полное распоряжение. Разбитое судно лежало на борту на глубине тридцати с лишним метров. Разумеется, с него уже давно сняли все ценное, но оно по-прежнему привлекало внимание своими морскими обитателями. Океанское дно тут было сродни подводной пустыне – песчаная полоса, лишенная всяких признаков жизни. А затопленное судно служило убежищем морским ежам, актиниям, крабам и разнообразным рыбам. Иными словами, это был настоящий оазис среди подводных песков.

Для Клэя это погружение было уже пятьдесят четвертым, но по сравнению с Кенни он по-прежнему мог считаться неопытным юнцом. Работа в судоремонтной компании требовала от его приятеля регулярных погружений, так что тот наверняка потерял счет подобным заплывам. Что касается Клэя, то для него это было не работой, а удовольствием. И способом восстановить силы. Ему нравилось кружить у разбитого танкера, наблюдая за тем, как стремительно исчезают рыбы при его приближении. Но больше всего ему нравилось плавно парить над судном, проплывая от одного изъеденного ржавчиной конца до другого. Не было лучшего способа ускользнуть от реального мира, чем погрузиться в эту призрачную действительность.

Но уже после двадцати минут такого путешествия, во время которого они увидели двух тигровых акул, ската и морскую черепаху, вальяжно выплывшую из трещины в корпусе судна, мысли Клэя стали возвращаться к тому разговору, который состоялся у него накануне с Джиной.

Бог ты мой, до чего же она была хороша! Сначала он заметил лишь ее силуэт, отчетливо очерченный в лунном свете. Да, Джина и правда украла у него это убежище на верху маяка. И все же, увидев ее там, он не ощутил ни возмущения, ни обиды. Напротив, ему вдруг захотелось к ней присоединиться. Оказаться так близко, чтобы можно было невзначай коснуться ее руки. И уже там, наверху, он с удивлением обнаружил, что ему хочется говорить с ней: не просто болтать, а вести беседу. В конце концов, он даже испугался, уж не слишком ли он разоткровенничался? Ему пришлось напомнить себе, что он – не из тех, кто привык делиться с другими своими мыслями и переживаниями.