Дурочка (Ожидание гусеницы)

– Так это ты стреляла в него!.. – наконец, поняла Туся. – Зачем?

– Зачем я стреляла в мужика в маске, который пришел ночью в мою квартиру с пистолетом наготове? – уточнила Лукреция.

– А если ты его убила? – домработницу затрясло.

– Тогда мы так и не узнаем, зачем он пришел убить нас! – раздраженно ответила Лукреция и бросила ногу Бакенщика.

Туся осторожно опустила на пол другую ногу и полезла на четвереньках к голове Семена. Наклонилась близко – лицом к лицу.

– Он дышит… Точно – дышит!

После этих слов Аглая зевнула и ушла досыпать. Бакенщик пошевелился, застонал и неуверенно потрогал окровавленный лоб рукой в кожаной перчатке. Лукреция решительно подхватила Тусю под мышки и оттащила от Бакенщика. Стала над мужчиной, пнула его ногой в бок.

– Сейф – твоих рук дело? Говори, а то пальну в здоровое колено.

– Лучше уж сразу пристрели… – Бакенщик кое-как выбрался из рук чугунки, сел у стены и начал осторожно стаскивать перчатку с левой руки.

Лукреция нервно прошлась по коридору и приказала Тусе:

– Спроси этого гада, где он сейчас работает! Спроси, я могу не сдержаться.

– Где… он работает?.. Зачем тебе? Ну ладно, ладно… Семен, где ты работаешь, скажи нам, пожалуйста, а то я ничего не понимаю.

– Охранник я, сколько можно говорить! Кроме разборок мелких нарушений среди посетителей музея я еще корреспонденцию контролирую при поступлении и разношу по отделам, – тихо сказал Бакенщик. – Анонимные письма без обратного адреса уполномочен вскрывать и просматривать. А также те, в которых что-то прощупывается помимо бумаги. Я заметил письмо Аглаи Смирновской, вскрыл, прочитал и разработал план. Надо же!.. – он, наконец, стащил продырявленную перчатку и с удивлением посмотрел на Лукрецию. – Ты мне руку прострелила. В темноте, после секундной вспышки!.. Браво. Хоть что-то умеешь делать качественно при таком звании. Туся, принеси бинт, – Бакенщик поднял левую руку и обхватил окровавленное запястье правой.

– А мне – стул! – приказала Лукреция. – Значит, это ты подсунул письмо искусствоведу Чарушину?

– По девятнадцатому веку было три кандидата. Я выбрал того, у кого мать болела.

– А зачем потом с бандитами связался?

– С бандитами я связался сначала, как только план разработал, это к Чарушину пошел потом. За неделю подготовил идеального подставного – он лично в интернете вышел на Курочку. Я так назвал собирателя яиц. От Наташки давно знал, что у тебя есть сейф. Предполагалось, что яйцо будет в нем. Облом. Зато я смог всучить парню пистолет из этого сейфа. Он потом без моего ведома зачем-то еще раз полез в квартиру, напоролся на Флигеля. Думаю, тогда твой зять и отобрал у него оружие, а тело потом закопал где-нибудь по-тихому. Что скажешь, Лакрица? Это твой Флигель замочил парня из музея? – Бакенщик задрал голову и посмотрел на женщину с кривой усмешкой.

– Нет, – спокойно ответила Смирновская.

– Ладно… – кивнул Бакенщик и неожиданно добавил: – Значит, его Санитар положил. Я заметил за собой слежку. Несколько раз показалось, что машина знакомая… Кто положил мужиков Слона, даже не спрашиваю, поскольку вариантов осталось всего два – ты да твой лейтенант.

Женщины переглянулись.

– Семен, а почему ты вообще решил нас грабить? – Туся поспешила сменить тему.

– Нас!.. – ухмыльнулся Бакенщик. – Я всегда был уверен, что бумаги из кейса перепрятала ты. Пока полковники дом слушали и землю рыли, я следил за тобой, дурой! Ты что думаешь, тебя генеральская дочка пожизненно содержать будет? Попользуется и выбросит, как раньше. Нас!.. Не скажу, что у меня с яйцом этим не было шкурного интереса, все же – полтора миллиона баксов, даже если их поделить на всех братков, которые в деле, навар неплохой… Но куда важней лишить двух баб заначки на старость, тогда они точно достанут то, что перепрятали. Я – хороший стратег, – Бакенщик отпустил запястье и погрозил ей пальцем. – Своего дождусь.

– А почему, по-твоему, я перепрятала эти бумаги? – с подозрительным интересом спросила Туся.

– Это и дураку ясно – обиделась. За то, что с Наташкой загулял. Мотивы у тебя мстить по жизни те же, что у всех баб: ревность и обида. Только у тебя эта обида всегда экстремально срабатывает.

– Точно, – кивнула Туся. – Экстремально. Но ты ничего не дождешься и зря следил за мной, потому что бумажки ваши я достала и сожгла. Что?.. Съел, стратег? Ровно через неделю после твоего загула, шестого ноября восемьдесят девятого года выкопала кейс, достала бумажки и сожгла. Кейс закопала в то же место, а коробку металлическую выбросила на помойку у выезда из Усково. Сказать, что было написано на коробке? Там наклейка была заводская о диаметре сверл.

– Ты врешь… – Бакенщик с отчаянием всмотрелся в лицо Таисии. – Знаешь, сколько там было! На предъявителя!