Дурочка (Ожидание гусеницы)

– А мне-то что? Моего там ничего не было, а вот ваши с Наташкой рожи наблюдать было очень даже приятно, особенно когда вы пустой кейс достали и подрались. Я свое получила – увидела, как вы с Наташкой друг друга загрызаете, и уехала со спокойным сердцем. Все забыла, обиду затоптала, вернулась к Лушке через четыре года, а тут ничего не изменилось. Как на заказ – повторное представление! Обиженная четверка в тех же позах – ищут пропажу.

– Сидеть! – приказала Лукреция со стула, когда Бакенщик со свирепым лицом попытался подняться. – Зачем ты полез к нам сегодня?

– Мужики Слона позавчера у тебя на даче… короче, шмон провели. Я пришел для конкретного разговора.

– Значит – ничего не нашли! – приободрилась Туся.

– Насколько конкретного? – спросила Лукреция. – Кого из нас троих вы решили оставить в живых? Надеюсь, Лайку?

– Ну, ты!.. Палача из меня не делай!.. – Бакенщик посмотрел осуждающе. – Есть другие методы договориться, без летального исхода.

– Ах ты, сволочь!.. – прошептала Таисия и – Лукреции: – В милицию позвонила?

– Нет, – пожала плечами Смирновская. – Половина подъезда, наверняка уже позвонила по два раза.

Четыре двадцать – никакого намека на милицию. Таисия забинтовала руку Бакенщику, заклеила пластырем лоб, помогла Лукреции его связать и уложить на полу – одна подушка под голову, другая – под больную ногу.

Смирновская сварила кофе. Женщины несколько раз ловили взгляды друг друга на телефон в коридоре, но никто не решался позвонить. Они бродили по квартире с тягостным ощущением жалости и отвращения к Бакенщику.

– Отпустите меня, – попросил Бакенщик в шестом часу. – Похоже, соседи не позвонили – привыкли к разборкам в твоей квартире. Я найду, куда свалить подальше от Москвы. Тут теперь все равно оставаться нельзя, Слон меня спишет после сегодняшнего. А так исчезну тихо и без следа. Возьми в правом кармане штанов, – посмотрел он на Тусю. – Там бумажка с именами последних контактов Слона за месяц. Все, что смог подслушать.

– Подстраховщик хренов! Всегда на страже собственных интересов, да? – Лукреция достала из-под стойки с обувью пистолет Бакенщика и разрядила обойму. – Обыщи его хорошенько, – посоветовала она Тусе.

– Сколько дадите за бумажку? – спросил Бакенщик, криво усмехаясь. – Месячишко пропитаюсь?

– Придурок!.. – покачала головой Туся. – Думаешь, не знаю, что у тебя две квартиры в Москве?

– И две иномарки, – добавила Лукреция. – Крылову и Наташке – ни слова.

– Я, конечно, сволочь изрядная, но не идиот.

Туся принесла нож разрезать веревки. Женщины помогли Бакенщику подняться. Вышла Лайка, замотанная в простыню.

– Что ты несешь? – спросила она, хитро улыбнувшись.

– Дверь на запоре… – отвел глаза Бакенщик.

– Куда ты идешь?

– За кудыкину гору… Есть помидоры.

– Убери запоры, а то придут воры! – радостно закончила Лайка.

– Запомнила, коза…

Лукреция оттянула ворот свитера Бакенщика и закинула ему за пазуху пустой пистолет. Он вздрогнул от прикосновения металла к груди и все топтался у двери. Ему стало боязно, что с уходом из этой квартиры навсегда исчезнет прошлое с осмысленным различием добра и зла. Все пытался заглянуть в глаза женщинам в поисках памяти о себе, молодом и щедром, пока Лукреция не сняла демонстративно трубку с телефона и не посмотрела выжидающе.

– Ухожу, ухожу… Бакенщика больше нет.