Дурочка (Ожидание гусеницы)

В девять часов женщины собрались за столом. Туся уговаривала Аглаю позавтракать плотнее – в больнице не поешь, а одним чаем сыт не будешь. Смирновская разлила кофе в две чашки и посмотрела потом на Таисию так грустно и нежно, что та застыла в испуге:

– Что случилось?..

– Нет, ничего. Я привыкла к тебе как к себе. А мы, оказывается, такие разные…

– Антону стало хуже, да? Тебе позвонили из больницы? Он не пришел в сознание?..

– Я хотела сказать, что никогда не думала о твоей причастности к исчезновению счетов! – начала закипать Лукреция. – Потому что сама никогда бы не так не поступила из-за того, что меня мужик бросил.

– Откуда ты знаешь? – рассердилась и Туся. – Тебя же никогда не бросали! Это ты, разборчивая наша, самолично производила отбор – естественный и неестественный!

– Я сейчас говорю о наших с тобой отношениях…

– А я – о мужиках! – перебила Туся. – Нет, серьезно, давай, вспомни хоть одного, из-за которого хотела умереть. Что?.. Склероз? Или в жизни никогда не любила?

Лукреция встала, взяла папиросы и отошла к окну.

– Ты иногда бываешь такой дурой!.. – покачала она головой.

– Я не сжигала эти бумажки. Я их перепрятала. Ну и кто из нас теперь дура?

Лукреция закашлялась, поперхнувшись дымом.

– А Семену так сказала, чтобы свалил куда подальше! Бедолага столько лет ищет. С бандитами сошелся, чтобы своего добиться. Сюда притащился в маске и с пистолетом! – Туся обхватила голову ладонями. – Ты еще могла бы попрекнуть меня мертвецами в Усково, сегодняшним визитом Бакенщика, но не мотивами, по которым я лишила вашу теплую компанию украденных американских денег. Мои мотивы для тебя – из области неизведанного.

– Где они?.. – спросила Лукреция, затягиваясь.

– Координаты те же – твой участок. А где ты спрятала нефритовое яйцо в доме, что его не нашли?

– Ну… – задумалась Лукреция, – если бы оно осталось в доме, профессионалы бы нашли. Но я привезла его с собой в Москву. Сейчас оно в сейфе. В том самом сейфе, который Бакенщик взломал. Я поменяла дверцу и замок. Сейф, как сама знаешь, поменять трудно – без разрушений стены не обойтись.

– Отличная мысль – взять с собой. Просто взяла и положила в сумочку?

– В футляре от туалетной воды.

– Это был мой парфюм из Нью-Йорка! Большой пузырек в металлическом футляре, – вспомнила Туся.

– Точно. А в доме мы с Лайкой яйцо в разных местах прятали – что-то вроде игры на сообразительность. В перилах лестницы, например.

– Внутри деревянной шишки на балясине, – уточнила Лайка. – А потом я придумала положить его в телефонный аппарат, еще дедушкин, и сама закрутила дно винтиками.

– Знаю я этот аппарат, – кивнула Туся. – На нем вместо вертушки с цифрами герб Советского Союза. Постойте… последний раз я видела этот телефон на полке в гараже среди всякого хлама. Вы что – держали в гараже эту штуковину в полтора миллиона…

– Теперь твоя очередь, – перебила Лукреция. – Если бумаги в земле, в чем же они упакованы?

– Правильный вопрос – в чем, но мне давно пора в больницу, – решительно встала Туся. – Предлагаю сыграть в игру на сообразительность. А еще вы можете просто бегать по участку, а я буду говорить – горячо или холодно.