Дурочка (Ожидание гусеницы)

– Без проблем! – встал Лепетов. – Найдем за две минуты. По электронной почте – это большая редкость. Мои редакторы дискетам радуются как празднику, потому что тексты в основном приносят машинописные, а бывает, что и рукописи – в тетрадках.

Он нажал кнопку, в комнату вошла женщина-неподвижность и застыла у порога.

– Эвита, это мой старый знакомый полковник Крылов. Эвита – помощница, секретарь и боевая подруга в одном лице.

Крылов встал и молча кивнул головой. Эвита не пошевелилась, только перевела на него длинные цыганские глаза.

– Большое произведение. Роман или мемуары. Автор – женщина. Было отправлено три дня назад, – коротко обрисовал задачу Крылов.

– Мемуары. Название «Мои заклятые друзья шпионы», никаких сведений об авторе кроме имени – Лукреция, и номера телефона для связи, – с неожиданной для Крылова резвостью ответила Эвита. – Я передала все Тамарину. Он у нас на исторических романах.

– Смирновская? Лукреция – это же… Лакрица! – радостно изумился Лепетов, – Я ее помню! Даже пару раз говорили, а познакомиться поближе так и не удалось! – наткнулся на мрачный взгляд Крылова и пятерней как расческой в волнении провел по волосам. – Позови Тамарина, – приказал он Эвите, нервно дернув рукой в сторону двери.

Через минуту вошел запыхавшийся пожилой человек с усталым лицом добросовестного ученого.

– Нет, – покачал головой Крылов, как только Лепетов протянул руку в его сторону, чтобы представить. – Не пойдет. Нужен молодой, увлекающийся всем подряд и дурак.

– Позови Гвидона, – кивнул Лепетов оторопевшему историку. – Позови, позови. И дай ему мемуары автора Лукреции.

– Вы читали? – спросил Крылов.

– Не успел, – пожал плечами историк, открывая дверь – Мне только вчера принесли распечатку.

Крылов посмотрел на закрывшуюся дверь с ощущением чего-то пропущенного.

– Ты назвал имя, только что. Странное, – он потер лоб пальцами. – Или я ослышался?

– Наш новый сотрудник, младший редактор Гвидон, – улыбнулся Лепетов.

– Серьезно?..

– Я тебе больше скажу. Он Гвидон Романович Пушкин. Повеселились родители с имечком сына от души…

Крылов прошелся по кабинету, оценил карликовую японскую сосну на подоконнике и дорогие дубовые панели шкафов с книгами. Усаживаясь потом на диван, поинтересовался, почему сотрудники издательства после девяти еще на рабочих местах.

– Ты позвонил, сказал, что дело у тебя литературное, я попросил их задержаться – какой из меня литератор. Как видишь, не зря… – Лепетов с интересом следил за Крыловым цепким веселым взглядом.

У двери раздался шум, какая-то возня, в кабинет вошел молодой парень, прижимающий к груди почти развалившуюся пачку отпечатанных страниц. Крылов удовлетворенно кивнул, не скрывая улыбки: он сам у себя выиграл, предположив, что Гвидон – тот самый «пионервожатый», который декламировал и бился лбом о стол. Лепетов заметил его улыбку и озаботился, не улавливая ее причины.

– То, что надо, – кивнул Крылов. – Поручи парню мемуары Лукреции. За сколько твой младший редактор прочтет текст, не углубляясь в него особо?

Он внимательно осмотрел Гвидона Пушкина и задумчиво хмыкнул. Розовощекий породистый блондин в очках – круглые стеклышки на голливудской мордашке – располагал к себе с первого взгляда. В сером костюме, белой рубашке с галстуком, начищенных до блеска ботинках он смотрелся удачливо рванувшим из комсомола в капитализм функционером. Пока не начал говорить. Завораживающий баритон и театральная четкость произношения сразу определили в нем любимца всякой компании, заводилу и утешителя всех несчастных. Мужикам такого хочется проучить, чтобы избавить от излишней доверчивости, а девушкам – накормить и соблазнить.

– Филфак МГУ, – отрапортовал Гвидон, заметив напряженное внимание к своей персоне. – Французский – свободно, английский – тексты, немецкий – со словарем. Здесь четыреста тридцать страниц через полтора интервала, – он слегка встряхнул пачку, отчего та начала угрожающе расползаться. – Я за час прочитываю девяносто – сто страниц. К утру оформлю рецензию.

– Напрягаться не стоит, – усмехнулся Крылов. – Не спеши.

– Да… Не спеши, читай то, что идет легко, – кивнул Лепетов. – Спотыкач отмечай, главный потом посмотрит.

– Ну тогда… До послезавтра?.. – спросил филолог, пятясь к двери.

– Работать в издательстве, – посуровел Крылов. – Текст не выносить. С другими редакторами не обсуждать.

Закрывание двери далось молодому человеку с трудом – управляться пришлось локтями, ногами и плечом. Когда возня за дверью прекратилась, полковник посмотрел на Лепетова в задумчивости.

– Говори, раз уж пришел, не томи! – потребовал тот, опасаясь, что Крылов перенесет беседу до появления рецензии. – Есть коньяк и водка, что будешь?

– А прослушки у тебя в кабинете есть?

– Нет, – не удивился Лепетов. – Проверяю пару раз в месяц, уже полгода – чисто.

– Тогда – коньяк. А где находится кнопочка, которую ты нажимаешь, если хочешь записать разговор с автором, например?