Дурочка (Ожидание гусеницы)

Бакенщик с Санитаром сидели на ступеньках профессорского дома и курили.

– У профессора все чисто! – доложил Бакенщик, осмотрев подошедшую троицу.

– Учитывая сколько народу тут топталось последние дни, могли и поснимать, если чего было, – добавил Санитар. – Судя по рожам полковников, поиски ни к чему не привели? – спросил он у Лукреции, спускаясь вниз.

Бакенщик тоже, кряхтя, встал и спустился затоптать окурок.

– Привели – не привели… – пробормотала Смирновская и по очереди задумчиво посмотрела в глаза каждому. – А давайте мы сделаем так, – она схлопнула перед собой ладошки. – Вы все вернете ключи от дома и немедленно уберетесь из моих владений навсегда. Я не желаю больше видеть никого из вас, потому что… – она задумалась, нахмурившись и приложив сложенные ладони к подбородку. – Потому что я начинаю писать мемуары! – в озарении воскликнула Лукреция. – В память о нашей молодости, достоверно, в полной от вас изоляции, чтобы исключить любое постороннее влияние! Убирайтесь! Все – вон!..

– Владения!.. Мемуары… Что это с Лакрицей? – удивился Бакенщик.

– Заветный портсигар полковника с самокрутками для успокоения, помнишь? – усмехнулся Санитар.

– Мимо! – заметил сквозь зубы Крылов.

– Полковник перешел на таблетки для укладывания малолеток, – уточнил Бакенщик. – Мне Наташка говорила. Он их держит в жестянке от сосательных конфет.

После такого разъяснения Крылов полез за пистолетом. То же самое сделал Бакенщик. Санитар, потирая одной рукой грудь слева, другой достал нож. Женщины оказались без оружия.

– Эй!.. – крикнула Ладова, став между ними с поднятыми руками. – Отставить разборки на чужой территории! Медленно, по одному переходим на участок Лакрицы!

– Это теперь тоже участок Лакрицы, – Санитар убрал нож. – Профессор ей отписал.

– И вот что она ему, интересно… в чай подсыпала? – Бакенщик пошел к проходу в заборе первым. – Какую такую нашла ерундень, что даже санитар… в морге! – он остановился, тяжело дыша, и поднял вверх указательный палец. – Определил отравление по наружным признакам! Всегда… дурой была… прости меня, партия.

Смирновская его не слышала, потому что, трясясь в беззвучном смехе, замыкала шествие.

– Про всех напишу!.. – давилась она.

Таисия не стала подъезжать к участку Смирновской, остановилась на повороте. Пока она смотрела в зеркало на уснувшую сзади Лайку и раздумывала, как выяснить, уехали гости или нет, мимо нее на большой скорости с визгом тормозов и выкатом на обочину пронеслись друг за другом: джип Крэзи-боя – четыре человека внутри, «тойота» с Бакенщиком за рулем и старенькие «жигули» Санитара. – Ух ты!.. Как она их! – восхитилась Туся.

Перемена участи