Дурочка (Ожидание гусеницы)

— У меня есть еще полчаса. — Ладова затащила косу Аглаи на диван и щекотала ее кончиком себе подбородок. — Если не засну, конечно. Тогда уж не кантуйте, оставьте здесь. Хорошо день провела?

— Хорошо. Только… странно все. Почему я не живу на улицах и в магазинах, как эти люди?

— Потому что ты умственно отсталая на радость матери. Всем бы таких дочерей.

— А где вы с мамой берете деньги, чтобы бывать во всех этих местах?

— Ах да!.. Деньги. — Ладова села. — Я помню, обещала урок. Вот мы с твоей матерью, к примеру, делаем важную работу для государства, оно нам платит зарплату, а потом и пенсию… Черт, выпила много, а завтра важное заседание. Откуда государство берет деньги? Конкретно наше — продает свои полезные ископаемые. А людям выдает за работу бумажки, рассчитанные для прожиточного минимума. Так было не всегда. Древние, к примеру, богатством считали не условные бумажки, а драгоценные металлы, в основном — золото. А когда появились царства-государства, появилась надобность в казне. При царе до революции деньги России хранились в царской казне. После революции большевики рассовали их для надежности в зарубежные банки Европы. Когда у нас была революция?

— В 1917 году, у меня это записано в первой тетрадке по истории.

— А-а-атлично… — Ладова сдержала зевок.

— А что, в России тогда банок не было?

— Виновата, — хихикнула полковник. — Уточняю для ясности. После этой революции Ленин с Троцким, Зиновьевым и дедушкой нашим Дзержинским для спокойствия власти раскидали казну в сберкассы других стран на сохранение. Вроде как это их собственность стала, как твоя сберкнижка, понимаешь? Почему? Они боялись, что пролетят как фанера над Парижем. Да… В Советском Союзе деньгами государства заведовал ЦК, он-то предпочитал металл и в больших слитках. А жителям великой страны государство платило прожиточный минимум, чтобы они могли пойти в магазины и этот самый минимум продуктов и вещей там купить. А потом колумбийцы Яшка и Кул развалили всю эту социалистическую систему, и народ наш русский дремучий попер в капитализм.

— Колумбийцы из страны Колумбии? — спросила Аглая.

— Наши. Родные. Контора завербовала их студентами и отправила на стажировку в Америку в Колумбийский университет. Вернулись они, считай, агентами ЦРУ. Тогда всех, кто хотел свободы и гласности, считали американскими шпионами. Но устроить реальные перемены удалось, только когда Яшка стал близким другом секретаря ЦК партии по сельскому хозяйству, и этот самый специалист по колхозам… стал президентом и в знак полнейшего братания с заграницей развалил Берлинскую стену, представляешь? — Ладова посмотрела на девушку и тяжело вздохнула. — Согласна, это трудно представить, да и не важно уже для твоего поколения.

— Наташа сильно преувеличивает, — заметила Лукреция. — Конечно, Яков имел большое влияние на будущего президента СССР. Но и прежняя социалистическая система управления была обречена после резкого падения цен на нефть в 1986-ом году.

— А вот не надо заморачивать девочке голову экономическими основами существования нашей многострадальной Родины. Как будто сейчас она не зависит от этих цен. К тому же — кофе остынет. Тащи. — Ладова посмотрела на Аглаю, нахмурилась и уточнила: — О чем это мы?..

— ЦК хранил металл в больших слитках, а народ наш русский дремучий попер в капитализм, — оттараторила Аглая.

— Правильно!.. — удивилась Ладова. — Хорошая у тебя память. Главное, все непонятное отсеивает.

— А народ не хотел пойти в казну и разобрать себе металл?

— А стража на что? — Ладова потрепала девушку по голове и встала. — Спецслужба стратегической разведки! Беречь и охранять! Так, стражник Смирновская? — крикнула она вошедшей Лукреции.

Та чуть не уронила поднос с кофейными чашками.

— Так точно, стражник Ладова, — уныло пробормотала она, унося поднос обратно в кухню, чтобы слить из него кофе.

Полковник Наташа взяла свою сумочку, подошла к зеркалу и занялась косметикой, заметив между делом:

— Честно говоря, после девяносто первого охранять стало нечего. Как я уже сказала, Яшка с генералом Кулом все перестроили, и — как в семнадцатом — пришлось распихивать деньги в разные места, и они, естественно, непостижимым образом исчезли.

Наша Таша слепила губы, потом выпятила их, изобразив себе в зеркале поцелуйчик.

— И золото? — спросила Аглая.

— Нет. Золото никуда не исчезает. Это металл, его из земли достают, в землю закапывают, и оно всегда где-то есть, и из-за него всегда гибнут люди. Такова, как говорится… что?

— Са-ля-м и ! — отрапортовала Аглая.

— А-а-бажаю твои детские перлы! — Ладова послала поцелуйчик и ей. 

Прощание профессора (кое-что об уроках русского языка)

Осенью, в середине сентября зашел профессор Ционовский. Сказал, что попрощаться. Лукреция накрыла стол, но Ционовский попросил только чаю из нарезанных веток черной смородины. Аглая, зная об этом пристрастии учителя, пошла за дом к ягодным кустам, и сама на старом пне покрошила ветки топориком.