Дурочка (Ожидание гусеницы)

— Я не боюсь, — прошептала Аглая, — я не понимаю, откуда он узнал, что загадал Крэзи-бой? Всё, что слушаю я, слушает меня! Видит то же, что и я! Нельзя говорить, нельзя смотреть, нельзя слушать!..

Она начала хлестать себя по щекам. Лукреция с трудом остановила ее руки.

— Подожди, не заводись. Быстренько принеси тетрадь и покажи мне стихотворение, которое загадал Крэзи-бой.

— Я должна понять…

— Лайка! Когда все непонятно и ужасно, начинай делать что-нибудь, и все образуется. Не сиди, не думай, а делай любое дело, что под руку попадется. Неси тетрадь.

Девушка быстро вернулась с толстой тетрадкой.

— Вот, — она показала пальцем на красно-синее стихотворение. — Я нашла его за две недели. Называется «Жизнь, жизнь». Откуда учитель мог знать, что я его нашла?

Лукреция внимательно прочитала первые десять строчек. Посмотрела на дочь, решая, стоит ли делать успокаивающий укол. Аглая дышала часто, но ее ноги и руки не дергались.

— Пойми, многие люди знают стихотворения Тарковского наизусть. Профессор просто хотел тебе что-то сказать этими строчками, например, о смерти… — Лукреция посмотрела в окно. — А что он делал, когда ты уходила?

— Спал в кресле.

— Как это — спал?

— Он попросил дать ему чашку с настоем, я дала. Потом он попросил сесть рядом и взять его за руку. Я не люблю… Я не хотела трогать его руку, но он сказал, что это важно, что я все пойму, только если буду крепко держать его за руку. Я сидела, сидела… Он сказал, что я — самое прекрасное, что было в его жизни, прочитал стихи и заснул. Я еще сидела, сидела, думала, откуда он знает эти строчки? А потом уже стрелки вышли на мое время, я убежала.

— Старый одинокий человек, — вздохнула Лукреция.

— Нет. Там еще были люди.

— Какие люди? Где были?

— Люди были в доме. Они прятались за занавесками наверху. Я видела, когда сидела рядом с учителем, как они выглядывают в щелочки со второго этажа.

— Лайка, профессор совершенно одинок, он сам мне говорил.

— Несколько человек, — настаивала Аглая.

— Вы сидели в пристройке, а люди были в доме? — уточнила Лукреция.

— Они прятались.

— Ционовский сказал бы, что у него гости, — задумалась Лукреция. — А если не гости, как чужие проникли в дом?

— Просверлили замки и проникли. Ночью!.. Когда все спят.

— Ерунда какая-то, — пробормотала Лукреция, вставая. — Надеюсь, он не умер…

— Не умер.

— Как ты можешь это знать? — улыбнулась Лукреция дочери.

— Из него ничего не вытекло и не выдавилось.

— Ну что ты говоришь, только послушай!.. Это черт знает что такое. Я должна позвонить. Есть хочешь? На плите бульон и вареная курица. 

Урок гигиены

Лукреция позвонила Санитару. Трубку взяла его жена и, не интересуясь, кто звонит, выдала раздраженным автоответчиком: — «Паша с пейджером в море на резинке!» — и бросила трубку. Это означало, что Санитар рыбачит на озере в резиновой лодке, наверняка — в своем любимом месте с другой стороны Москвы.

Он добрался до Лукреции в Усково только в три ночи. До пяти просидели в гостиной у камина, Санитар был неразговорчив. Задал всего пару вопросов, суть которых сводилась к обсуждению способности Аглаи различать реальность и вымысел. В пять он попросил кофе, яичницу с колбасой, тосты с сыром и чего-нибудь сладенького. У Лукреции все валилось из рук. Коробка с тремя эклерами, например.

— Почему ты просто не сходила к профессору и не посмотрела, что с ним? — Санитар начал анализировать ситуацию за «сладеньким», которое пришлось есть ложкой. — Это нормально, вы же соседи!

— Я не могу. Если в доме действительно были посторонние, то это либо воры, либо…

Она замолчала, закрыв глаза.

— Ладно, — Санитар Паша встал. — Светает. Пойдем осмотримся, что там за «либо» такое.

Он достал из рюкзака «спецодежду» и за пару минут упаковался. Прорезиненный комбинезон с капюшоном, смешно стянувший тугой завязкой его отвисшие щеки и двойной подбородок, кеды с бахилами, перчатки, небольшой бинокль, фонарик, армейский нож и набор отмычек. Лукреция надела лыжный костюм и достала из письменного стола ключи.

— Не-а! — покачал головой Санитар Паша, когда она двинулась к небольшому сейфу. — Никакого оружия.

— А если там…

— Остаешься на улице. Если не проявляюсь через сорок минут, идешь домой, звонишь моей жене, пусть поднимает гвардию.

На улице Лукреция не смогла сдержать улыбку: Санитар в кустах у забора выглядел огромной неповоротливой гусеницей. Милый безотказный Паша, а ведь ему уже шестьдесят один!..

Минуты три постояли, осматриваясь. Прошли на участок профессора. Присели на сваленных когда-то бревнах, заросших малиной. Санитар сантиметр за сантиметром осматривал в бинокль многочисленные окна большого дома, когда Лукреция вздрогнула и тронула его за руку.

Из открывшейся двери вышел молодой мужчина, осмотрелся, спустился по лестнице вниз и пошел в клочьях тумана за дом к главному входу. Через минуту они услышали звук отъезжающей машины.

Санитар увидел выражение лица Лукреции и спросил:

— Ты его знаешь?

— Это Флигель, офицерик Наташкин. Ничего не понимаю!.. — выдохнула Лукреция.