Душа

Костя сплюнул. Я отвернулась: на белые мужские слюни, стекающие с асфальта, смотреть было по-прежнему противно.

– Вот пройдоха, – с чувством сказал он. – Павлин недоделанный. Слышали бы вы, что там папаша наговорил. Перед судом такой немногословный, а тут прям расщедрился: «Судьба. За нами криминала нет. Пусть земля Наташе будет пухом». Ещё и оправдаться пытается.

– Даже с похоронами не помогли, – вдруг зачем-то добавила Оксана Леонидовна, шмыгая носом. – Сами выкручивались, как могли… Слава Богу, друзья и соседи не бросили.

– И хорошо, что не помогли. – Ромка с такой злостью взглянул на мать, что та вздрогнула. – Не надо нам их сраных денег! Не хочу быть обязанным. Но «условку» ему тоже дарить не собираюсь. Не приговор, а насмешка.

– Может, вам на «Пусть говорят» съездить? А что? – Костя пожал плечами, – и группу «ВКонтакте» создать. Вообще я бы ещё и интервью дал какой-нибудь газете или телеканалу.

Оксана Леонидовна покачала головой, а Ромка как будто задумался. Я видела, как загорелись его глаза, чувствовала, как зашевелились извилины в черепе. Костя не просто подал ему идею, он посеял в его сердце надежду. Увидеть Тимура за решёткой Ромка хотел больше всего на свете, а потому медлить не стал.

Группа Натальи Ивановой появилась «ВКонтакте» вечером того же дня. Несколько моих фотографий, снимков автомобиля Тимура с места аварии и ссылок на статьи в интернете гордо открывали первую закреплённую запись, текст к которой начинался со слов: «Если у вас есть какая-то информация, которая поможет делу, то, пожалуйста, напишите нам». А далее прилагались Ромкина почта и объявление о новой дате суда.

В течение двух первых дней было тихо, даже очень тихо. Все как будто приходили в себя, отряхивались, вставали с колен и читали газеты, типа «В эфире», на одной из последних страниц которой напечатали статью обо мне. Ещё одна фотография в полный рост, краткая информация об аварии, итоги суда, выдержки из интервью Габардаева и старшего Алишерова. Последний абзац посвятили Ромке и его желанию подать апелляцию.

Первые комментарии прилетели третьего сентября утром. Десятки людей писали о том, что хотят справедливости, выражали сочувствие Ромке и папе, обещали молиться за мою душу, и в это же время выливали ушаты грязи на Тимура и его семью. Уже к вечеру мне стало казаться, что они подписались на мою группу только ради того, чтобы обвинять и оскорблять, словно именно от этого получали немалую порцию эндорфинов. Вот так… Казнь ради казни. Обвинения ради обвинений и неважно кого и зачем:

– Народ, бойкотируйте бизнес семейства: мойки, заправки, магазины. Игнорируйте сами и запретите родным, скиньте инфу друзьям. Нужно понимать, что на ваши деньги был куплен этот BMW, вашими деньгами оплачены взятки, а убийца сейчас жирует. Ваши деньги вновь понесут судьям, чтобы опять получить «условку». Ни копейки убийцам! Будьте принципиальными! Поддержите семью Наташи. Им очень тяжело.

– Этот гад с самого начала был уверен в своей безнаказанности. Бойкотируйте Алишеровых. Во вложении адреса их магазинов и моек. Пишите знакомым. Пусть все знают

– Сжечь ублюдков!

Я читала все комментарии из-за спины Ромки. Временами группа и писавшие в ней вызывали во мне отвращение и непонимание, но Ромке они как будто давали какую-то внутреннюю силу. Он перестал проводить вечера в компании с бутылкой. Начал читать статьи из интернета, связанные с аварией и судом над Тимуром, перебирал заметки о похожих ДТП, случившихся несколько лет назад. Даже вернулся в университет, особого усердия в учёбе, конечно, не проявлял, но лекции и семинары посещал исправно. Он словно хотел что-то кому-то доказать, а потому старался держаться, но по ночам, когда никто не видел, с педантичностью отставного солдата, вычёркивал из календаря даты до нового заседания.

Пару раз в неделю к Ромке заглядывал Костя, тогда они смотрели кино, выпивали по бутылке пива и читали комментарии людей, которые вновь и вновь собачились друг с другом, оправдывая и обвиняя Тимура.

– Вчера несколько ребят из района разбили стекла и разрисовали стены на их автомойке. Слышал?

– Нет. Твоих рук дело?

Костя не ответил и нервно дёрнул верхнюю пуговицу на рубашке. Краем глаза я заметила, как напряглись его скулы.

Я никогда не питала к Косте большой симпатии. Ромка знал его с детства. Они жили на одной площадке и с ясельного возраста бегали друг к другу в гости. Костя был на год старше нас и учился в политехническом университете на программиста. С хорошим чувством юмора, верный, но мог запросто обидеть человека излишне жестокой шуткой. В школе он напоминал мне Рона Уизли, причём не только россыпью веснушек на лице.

– Не переживай, – наконец заговорил он, – сотрудники быстро всё закрасили. А продавцы в магазине прям готовы умереть за них. Хотел узнать адрес этого говнюка, так они на меня всех собак спустили. Козлы.