Душа. Её жизнь и законы

57. Как можно чаще размышляй о великой любви к тебе Господа Бога, в Троице славимого и покланяемого, чтобы и самому тебе возлюбить Его всем сердцем твоим, всею душою и всеми силами твоими.

58. Творя сие, будешь вести мирную жизнь на сей земле и блаженную на небе во веки веков. Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет с тобою. Аминь.

Беседы преподобного Серафима Саровского о том, как сладостно жить по-христиански

Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот оно здесь, или: вот там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть.

Лк. 17, 20–21

Как все мы жадно, безумно ищем счастия, основанного на богатстве, высоком положении, власти, и совершенно забываем, что прочное, верное счастье близко к нам, доступно каждому, что оно в нас самих, в верности Христу, в исполнении Его заповедей, в том глубоком мире, в той непреходящей духовной радости, которая осеняет жизнь всякого истинного христианина. Этой радости никто не может отнять. Ее не могут нарушить самые большие бедствия. Во глубине всех зол тяжко испытываемый христианин, поднимая к небу слезный вздох, все же чувствует глубокий мир на душе, все же ощущает великую радость, мысленно лобзая десницу Божию. Ибо он сознает тогда, что Всеблагий Господь, давая ему горе, тем самым как бы избирает его и приближает к Себе, дает ему часть в тех страданиях, которые Сам понес за него, когда жил на земле в человеческом образе… Да, жизнь истинного христианина полна великой, нетленной радости, которая есть начаток и слабое отражение небесного нескончаемого ликования.

А мы не ищем этой радости, мы не знаем ее. Вся наша жизнь проходит в нескончаемой погоне за призраком земного счастья: за бездною трудно достижимых и большею частию не зависящих от нас земных выгод. Мы забываем, что ничего из земного не понесем с собою в ту жизнь, что одни, приобретенные здесь, на земле, совершенства духовные решат нашу участь в будущем веке. И по неразумию своему, неудовлетворенные большею частию здесь, нищими явимся мы и к порогу вечной жизни.

Среди суеты мира, среди одолевающего нас равнодушия к жизни духовной, христианской, да послужит нам отрезвляющим призывом память людей, которые на земле искали одного небесного и познали, еще живя во плоти, великое духовное счастье полного единения с Богом. Один из таких людей, преподобный Серафим Саровский, умалил, уничижил, распял в себе земную природу и все то, чего обыкновенно жаждут люди. Изнуренный бдением и постом, с ранами на ногах от долгих молитвенных стояний, вечно в работе, согбенный после нападения чуть не до смерти избивших его разбойников, угнетаемый тяжестью грузной, набитой камнями котомки, которую он носил на плечах, чтобы смирять тело и телесным страданием предохранять себя от искушений вражиих, «томлю томящаго мя» — как говорил он, — как он мирянам, далеким от духовной жизни, должен был казаться жалок, ничтожен! Но в этом уничижении и удручении плоти, в этом полном распятии в себе мира он познал вершину счастия, доступного человеку; он живо предвкушал ожидавшее его небесное блаженство. Послушаем же его беседы о сладости жизни христианской, и дай Бог, чтоб образумила нас эта беседа и склонила нас к исканию единственно верного и единственно всем доступного счастия — истинной жизни христианской.

Однажды в ближней пустыньке (место в двух верстах от обители, в Саровском лесу, где старец последние годы жизни проводил в работе дневное время) отца Серафима посетил один господин с супругой. Когда они подошли к старцу и поклонились ему до земли, старец благословил их и положил на их головы руки, прочел тропарь Успению Богоматери: «В рождестве девство сохранила еси…» Потом, севши на грядку, он приказал и посетителям сесть; но они невольно стали на колени, наслаждаясь его беседою о будущей жизни, о жизни святых, о заступлении, предстательстве и попечении о нас грешных Владычицы нашей Богородицы и о том, что необходимо нам в здешней жизни и для вечности.

Беседа продолжалась не более часа, но этого часа они не могли сравнить со всею своею прошлою жизнию. Во все время продолжения беседы они чувствовали неизъяснимую, небесную сладость, Бог весть каким образом переливавшуюся в сердце, сладость, которой нельзя сравнить ни с чем на земле и о которой впоследствии они никогда не могли вспомнить без слез умиления и ощущения живейшей радости во всем существе. Доселе, хотя гость и не отвергал ничего священного, но и не утверждал ничего. Для него в духовном мире все было безразлично. Но отец Серафим впервые дал ему почувствовать сладость этой жизни.