Душа моя рваная — вся тебе (СИ)

У него в крови избыток никотина от очередной выкуренной сигареты за день и зашкаливающий тестостерон от очередного взгляда на сестру.

Ревность возведена в абсолют; грани собственничества с допустимыми явно не совпадают. Изабель совершенно не противится: ночами спит в его постели, позволяет прижимать к себе совсем не целомудренно, устроив ладонь на ягодице, и целуется дразняще. Алек знает, что рано или поздно сгорит заживо. Если не от того, что кто-то узнает о них, так точно от собственного здравого смысла. От вечно маячащей в мозгу «хорошие братья сестер не трахают».

Ему бы ловить ярко накрашенные красные губы своими, чуть прикусывая, и слышать раз за разом сквозь тихий смех неизменное «я скучала».

Стадия неприятия и ненависти к себе давно пережита; на ее месте — обреченное смирение и принятие.

Алек дышит неправильно, как-то ломано видит мир и определенно точно разрушающуюся назревающей войной реальность не потянет. Изабель обнимает уверенно, льнет доверчиво и что-то бормочет о том, что все равно они все давно прокляты, так почему бы и не согрешить?

Карминовая помада въедается в пальцы наравне с табачным дымом.

Ей абсолютно точно стоит прекратить носить эту одежду — мысленно исправляется на: одежду вообще, — и тестировать раз за разом выдержку. Потому что он такими темпами не сможет думать спокойно либо из-за ревности, либо из-за стояка. Что хуже — еще спорно.

Только она растягивает губы в широкой улыбке и делает вид, что ничего не замечает.

Девушка, которая совершенно не умеет готовить, но может запросто вскрыть труп любого существа из Нижнего Мира. Девушка, которая носит высокие каблуки и ярко красит губы, но слишком гармонично смотрится в его старой и сотни раз стиранной футболке.

Единственная девушка, что его привлекает. Алек — гей; Алек не хочет мужчин, Алек хочет собственную младшую сестру. До бешеного пульса, до рвано-свистящих вздохов, до засосов и сине-фиолетовых следов от пальцев.

А Изабель в несколько ударов укладывает в подпольном боевом клубе качка раза в два, два с половиной больше себя, точно бьет с ноги, не снимая каблуков. И улыбается победно-игриво.

— Все еще хочешь забрать меня домой?

Вопрос адресован не ему, совершенно точно не ему.

Алек дышит ей в волосы, куда-то почти в висок, когда они уходят.

— Чертовски.

========== 23 ==========

Сухие ветки трещат под пламенем костра. Оранжево-желто-карминовые отблески заставляют болеть глаза, если долго смотреть на огонь, если сфокусировать взгляд и не отводить его в сторону, Изабель кутается в большой шерстяной плед так, что Саймону остается только небольшая часть и улыбается отчасти лишь фальшиво.

Идея изначально была глупая, не для нее все эти посиделки. Играть в спокойную и беззаботную жизнь. Расслабиться все равно не получается. Чего нельзя сказать о Джейсе и Клэри. Фрэй жарит зефир на огне и выглядит вполне себе счастливой. Изабель кажется, что она пропускает ровно половину из того, что ей рассказывает Саймон.

Не стоило ей целовать родного брата за трейлером.

Изабель говорит:

— Я хочу глинтвейна.

Изабель имеет в виду: я хочу нажраться до беспамятства и без упреков со стороны совести воспользоваться хорошим парнем рядом с собой.

Саймон протягивает ей свой термос, пальцами сжимает металлический корпус и слишком сильно старается не смотреть практически напротив себя, сквозь костер. Откручивает крышку и делает пару крупных глотков, далеко не сразу получает распробовать жидкость во рту.

— Это не глинтвейн, — говорит она немного сконфуженно.

— Это мой термос, конечно, там нет глинтвейна. Только чай. С бергамотом, между прочим, — отзывается Саймон добродушно.

Он обнимает Изабель за плечи, а она все же соскальзывает взглядом в сторону Алека, сидящего рядом с Магнусом. Хочется заорать так, чтобы ее услышали на другом конце мира, чтобы хоть как-то избавиться от чувства собственного идиотизма. Она не должна была этого делать, она совершенно не понимала, что творила вообще. И все на трезвую голову, все так, что потом и не придумаешь оправдания для самой себя. А оправдываться почему-то хочется много и не затыкаясь.

Алек выглядит отстраненным, с лицом как всегда почти нечитаемым. И слушает Магнуса, чьи слова до нее не долетают. Когда Магнус наклоняется к его уху, чтобы что-то сказать, Изабель утыкается носом в плечо Саймона и закрывает глаза. В горле, почти за грудиной стоит ком, ей откровенно хочется зарыдать. Но даже если бы и могла позволить себе такую роскошь, то все равно бы не стала этого делать.

На фоне Клэри смеется и, судя по топоту, кидается за Джейсом, у которого совершенно игривое настроение.

А Магнус смотрит внимательно, наклоняется к уху Алека и говорит:

— Если ты не скажешь ей, то это сделаю я.

Они пересекаются взглядами, у Алека в глазах формируется понимание слишком отчетливо, он начинает медленно головой качать, но Магнус кладет руку ему на предплечье и улыбается практически по-домашнему уютно, ловит его буквально за секунду по паники.