Душа моя рваная — вся тебе (СИ)

— Не надо мне ничего объяснять, договорились, Александр? — голос мягкий, голос успокаивающий. — Только я не шучу. Ты бы сказал ей лучше.

Алек переводит взгляд в сторону Изабель, уткнувшуюся носом в плечо Саймона, завернутую в пледе и вряд ли по-настоящему наслаждающуюся этой глуповатой затеей своего парня. Смотрит куда-то на землю, брови хмурит и молчит. Неправильно все это, неправильно и быть этого не должно. Джейс кидается жареным зефиром, Клэри заливисто смеется. Лайтвуды пересекаются взглядами совершенно случайно, выдерживают заметную паузу. Со стороны абсолютно точно смотрятся абсурдно.

От костра дым идет ощутимый, ветки трещат звучно, запах жареного и паленого.

Изабель прижимается к Саймону ближе, носом утыкается в шею и считает количество собственных вдохов и выдохов.

========== 24 ==========

Запах сандала Изабель не переваривает; можно даже убедить себя в том, что у нее аллергия на это дерево. Получается достаточно натурально, она почти что чувствует, как у нее начинает чесаться нежная кожа на локтевых сгибах. Она почти тянет длинные ногти к ним, почти начинает раздирать до красных полосок, до красных пятен.

Она ненавидит этот проклятый запах.

Она ненавидит этот запах, потому что так пахнет Магнус. Так пахнет Магнус, а значит и с недавних пор ее брат.

И нет, она хорошо (вроде как) относится к магу. У них хорошие взаимоотношения; это никак не отменяет того факта, что в ней тихо закипает густая, пачкающая все на своем пути ревность.

Изабель целует Алека решительно, с языком в его рту. Его пальцы в ее волосах дурманят, она не хочет думать, не хочет вспоминать вообще про существование Магнуса, запах этот чувствовать не хочет. Только Алек ее мягко от себя отстраняет, еле ощутимо прикусывая ее нижнюю губу.

— Не думаю, что все это правильно, — говорит он ей. Она чуть меняется во взгляде, смотрит на него удивленно.

— Что ты говоришь? Конечно, правильно, — и ладонью по его шее вниз ведет.

Он говорит:

— Не после того, как мы с Магнусом начали встречаться.

Ударом под дых, он из нее одной фразой воздух выбивает. У нее в горле ком из имени мага. Она опускает взгляд, ладонью ведет по его груди несколько отрешенно.

— Я не хочу ему врать.

— А мне? — Изабель нагло пользуется своим преимуществом; Изабель поднимает на него взгляд из-под ресниц, толкает его спиной к шкафу, всего на шаг назад. Практически вплотную телом к телу. — Мне ты врать хочешь?

Голос почти до шепота. Она нос морщит, взглядом с его губ снова к глазам.

Она говорит:

— Терпеть не могу, когда от тебя пахнет им, — отталкивает подушками пальцев его в грудь слишком легко, ведет себя слишком в своей манере, ведет себя так, как обычно с другими. С Мелиорном, Саймоном, Рафаэлем, с десятками других.

Уходит, дробью стуча каблуками по паркету, виляющей и уверенной походкой. Алек глаза прикрывает, голову назад запрокидывает, затылком касается ровной поверхности шкафа. Он завяз, между ними все настолько сложно, что он завяз в этом.

Изабель отчего-то просто знает, что не потеряет его. Это не самоуверенность, это не завышенная самооценка. Она знает, что ее с Алеком связывает нечто такое, к чему Магнус никогда не приблизится.

Изабель набирает Саймону и говорит, что согласна на то свидание, на которое он звал еще больше недели назад. Вряд ли ее старшему брату понравится запах крови и острой сальсы; так они хотя бы сравняются.

========== 25 ==========

Себастьян Алеку не нравится; абсолютно и совершенно, где-то на уровне инстинктов, где-то на уровне нейронов и сухожилий.

Паранойя. Обыкновенная паранойя, надо бы показаться специалисту, Изабель брови вопросительно выгибает и говорит, что он снова утрирует, преувеличивает и слишком остро реагирует. Не выносит новых людей, не умеет с людьми вообще как-то взаимодействовать, когда дело не касается работы и извечных обязанностей.

Когда он в третий раз ловит ее за руку в коридоре, останавливая, чтобы снова сказать, что не нравится ему этот Себастьян, что тот ведет себя странно, она смеется ему прямо в лицо. Громко и заливисто. Несколько нервно, но достаточно громко. Так, что на них оборачиваются. Алек хмурится, руки на груди складывает, смотрит ей прямо в глаза слишком пристально; своей интуиции он верить научился. А ей, кажется, не хватает того, что он не может внятно и по пунктам объяснить, что не так с Верлаком.

— Алек, расслабься, — говорит она тихо, с каким-то снисхождением в голосе; она даже с Максом так уже несколько лет не разговаривает. Касается его плеча почти ласково. — Вокруг меня всегда было полно мужчин, а дергаться и параноить, как ненормальный, в последнее время ты стал слишком резко. Смирись уже, что не каждый из них хочет меня обидеть, — и улыбается широко, так, что зубы видно, так, что глаза светятся. — Хотя слова «обидеть» и «меня» рядом стоять не могут, правда?

Он хочет сказать: да что ты говоришь.

Он хочет сказать: тебе их в алфавитном порядке перечислить?

Он хочет сказать: назови мне хоть одного, кто так или иначе не подставил тебя.