Душа на осколки

— Ты уже связан, — Альма отвернулась, предпочитая смотреть сейчас не на него. — А у меня… У меня давно нет души в полном смысле этого слова. Осколок.

— Я связан, но… После возвращения Най мы не повторяли клятвы. На то были причины и у нее — она долго не хотела признавать, что действительно прощалась с жизнью, и у меня — ты. Окружающим сказали, что венчались, а сами так и не решились. А теперь скажи мне, моя милая кальми, можно ли считать, что прошлый мой брачный союз был расторгнут со смертью или я все еще связан?

— Не знаю, — Альма смотрела на мужа во все глаза. Вопрос поставил ее в тупик. «Пока смерть не разлучит нас»… Ведь именно так звучат слова, которые должны быть произнесены у алтаря. Однажды смерть уже разлучила их.

— Вот и я не знаю, — Ринар же даже улыбнулся, вглядываясь в растерянное лицо жены. Он часто думал об этом раньше. Часто благодарил провидение за то, что уберегло от опрометчивого поступка, ведь сразу после воскрешения жены, он готов был бежать в храм в тот же день. А теперь не мог нарадоваться тому, что Наэлла воспротивилась. Хотя вряд ли она сама была теперь рада этому настолько же сильно.

Пожалуй, у них первых на протяжении столетий возник подобный вопрос. И что самое смешное — ответа они не получат ни от кого просто потому, что никто и никогда не должен узнать, что в их союз вмешивалась смерть.

Чувствовал ли сам Ринар себя связанным? Да. Вот только не узами брака — клятвой и своими обязательствами перед Наэллой. А брак… Он давно исчерпал себя. Случилось так, что их действительно разлучила смерть.

— Так нужно, Душа, поверь, — Ринар вновь повернул голову девушки к себе, привычно уже снял морок, проходясь взглядом по лицу, дольше всего задерживаясь на глазах. — Если кто-то когда-то попытается тебе навредить, я должен быть уверен, что это не удастся. Кроме того… — мужчина склонился к ее уху, переходя на шепот. — Хочу тебя всю.

От его слов по линии позвоночника прошла волна тепла. Опустив отяжелевшую голову на плечо мужа, Альма затихла. Сейчас она может выбирать? Может отказаться? Если скажет, что не хочет, он не станет настаивать? Или все уже давно решено?

— Венчаться нужно с закатом, чтоб и твой свет и моя тьма были приглашены…

— Меня может не принять храм, я читала… — после осознания себя кальми, Альма потратила много сил, энергии, времени на то, чтоб изучить свою природу. В дворцовой библиотеке оказалось достаточно много трудов, из которых можно было почерпнуть информацию. Альма осознавала, что большая часть этой информации — вымыслы, но где заканчиваются они, а начинается реальность, угадать было сложно. В одной из книг говорили, что после того, как кальми оживит, она теряет право общаться с богом. Пробовать удачу девушка не рискнула, просто взяла на заметку, что храмы лучше обходить стороной. Это удавалось делать достаточно долго и довольно успешно.

— Мы поедем в тот, который примет тебя. И вообще это глупости. Твой бог сам дал тебе способности, думаешь, стал бы закрывать к себе дорогу за это?

— А платье…

— Мы будем в мантиях.

— Я не готова…

— Ты более чем готова.

Нет, определенно вопрос уже решен.

— А если я скажу, что не хочу? — спросила Альма очень тихо, отчасти надеясь, что он просто не услышит.

— Я скажу, что дети должны рождаться в признанном обществом браке. Моих детей рожать ты будешь именно так.

Это была высшая степень шантажа. Но против этого аргумента почему-то Альма не нашлась, что возразить.

Она вспомнила тех малышей, показанных Аргамоном, вспомнила его слова.

— Хорошо.

* * *

В экипаже они молчали. Альма нервничала, а Ринар, кажется, думал о чем-то своем. Своем и не очень приятном. Вновь за окнами проносились одинаковые пейзажи лугов, скоро сменившиеся лесами, хвойными лесами.

В какой-то момент Альма поняла, что начинает узнавать местность, сердце ускорило бег.

— Мы едем в сторону обители?

— Мы едем в обитель, Душа.

— Ринар… — девушка распахнула глаза, не в состоянии справиться с нахлынувшим вдруг страхом.

Она уехала оттуда когда-то искренне думая, что не вернется уже никогда, никогда не увидит те места, людей, смирилась с этим и запечатала воспоминания об обители глубоко внутри.

Иногда скучала, ведь с этим местом было связано детство. Пусть не самое радужное, не слишком избалованное улыбками и счастливыми моментами, но единственное и неповторимое. Теперь же, по прошествии больше чем десяти лет, возвращаться было страшно. Куда страшней, если не примет родная обитель, чем любой другой храм.

— Хочу увидеть, где ты выросла.

Что ответить, Альма не знала. Все равно разворачивать карету уже поздно, отговаривать его — тоже, просто теперь поездка стала еще большим испытанием для ее и без того натянутых до предела нервов.