Душа не успокоится во век

«Рассвет. Аэропорт Бен-Гуриона…»

Рассвет. Аэропорт Бен-Гуриона.
Еще ты полувольный-полупленный.
Отныне по неведомым законам
Кружить твоей планете во Вселенной.

В разлив зари, застенчивой и нежной,

Несется, околдованный дорогой,
Автобус, переполненный надеждой,
Автобус, распираемый тревогой.

Забвение – Всевышнего награда.

За окнами – библейская пустыня,
Где кактусов колючие каскады
Меж валунов угрюмых к ночи стынут,

Где вдалеке холмы на марше строгом,

И тонут пальмы в розовой купели…
Вот и земля, обещанная Богом!
Земля обетованная… но мне ли?

«Жар тишины и леденящий зной…»

Жар тишины и леденящий зной.
Тупое солнце, как гнилая дыня.
Я – невидимка. Нет меня со мной.
В душе – пустыня.

Небритые холмы из обожженной глины.

На желтой сцене – смерча фуэтэ.
А, может быть, податься в бедуины —
Алеко на верблюде и в фате!
Свихнуться в этой сауне пустыни,
Не знать былых привычек и одежд…
Горбатый горизонт – сплетённая корзина.
Могильники страданий и надежд…

Ну, вот и все.

О лысый Вертер, влип ты!
Дымятся лавы сумрачных баранов,
Кучкуются тоскливо эвкалипты
У сиротливой ленты автобана.
Пустыня-грёза – безысходный Негев!
Песчинка я в песках. Сдаюсь без боя.
Тону в дырявом Ноевом Ковчеге.
Цена покоя.
Зачем? Чего искал? —
Бессмыслица отныне.
Земли обетованной благодать!

В пустыню занесло.

И занесла пустыня.
Не откопать.

«Пока не празднует душа…»

Пока не празднует душа
Заветных праздников еврейства,
Все кажется лишь лицедейством,
Не стоящим и полгроша.

В душе пропахана межа.

В окно к счастливому семейству
Подглядываю чуть дыша,
Завидуя их иудейству,

Их детской радости бездонной,

Их незаслеженному чувству,
Их Богом данному искусству!..

А я по-прежнему бездомный,

Чужой на празднествах святых
Бессмертных пращуров моих.

«Из пекла Негева…»

Ларисе и Эдуарду Фроловым

Из пекла Негева[1]

– в снега Хермона[2]!Придумщик сумасшедший Исраэль[3].
Еще с утра – хамсинная Димона[4],
Из пыльных бурь – в колючую метель.

Внизу, в ущелье – малахит кудрявый

Вовеки нестареющих лесов.
Стада песков и снежных баб оравы.
Страна пустынь и заливных лугов.

Гора Хермон в заоблачной запарке

На ипостасях лета и весны.
Я на краю затерянной на карте,
Как мир огромной, маленькой страны!

Первая свеча