Душа осьминога

Каждую осень дайвинг-центр в Мерримаке организует поездку на Косумель, одно из лучших мест для дайвинга в мире. На островке в двадцати километрах от мексиканского полуострова Юкатан находится знаменитый Национальный морской парк Косумель, защищающий почти 12 тысяч гектаров второго по величине нетронутого барьерного рифа в мире. В его прозрачных водах обитают около двадцати шести видов кораллов, более пятисот видов рыб и осьминоги. Но шансы их встретить невелики.

«Увидеть осьминога — вообще большая редкость», — говорит мне владелица центра Барб Сильвестр. И большинство других дайверов это подтверждают. Например, хозяин бакалейного магазинчика по соседству с нашим домом, увлеченный дайвер, ныряет по всему миру двадцать пять лет и видел осьминога всего раз — едва заметив непрошеного гостя, тот выпустил чернила. «В Косумеле во время ночного погружения мы обычно встречаем много осьминогов», — говорит Барб. «Много» в случае в этими скрытными животными означает два-три, но все равно это настоящее чудо!

* * *

В первую субботу ноября я встречаюсь со своими попутчиками в аэропорту Нью-Хэмпшира в Манчестере. В этом году на Косумель едут восемь человек (какое счастливое число): я, мой инструктор Дорис, Барб Сильвестр с мужем Робом и еще три дайвера — один из них с супругой, которая ни разу не погружалась. Все мы в приподнятом настроении и полны энтузиазма, но после задержки на мексиканской таможне, когда мы наконец-то прибываем в дайвинг-клуб Косумеля, чтобы совершить пробное погружение — первое для меня в настоящем океане, я совершенно обессилена. И уже темнеет.

В тускнеющем свете снаряжение выглядит невероятно сложным и чужим. Я прикрепляю к своему жилету-компенсатору воздушный баллон. Дорис (которая сама так устала, что сначала надела гидрокостюм наизнанку) вызывается мне помочь. Но я случайно привинчиваю шланги задом наперед и повреждаю уплотнительное кольцо. Это значит, что будет утечка воздуха. (Не из-за такой ли проблемы взорвался один из «Челленджеров»?) Я тащу воздушный баллон обратно в дайвинг-клуб, получаю новый и повторяю всю процедуру заново. Наконец в своем новом черно-розовом гидрокостюме, ядовито-зеленых ластах и полном водолазном снаряжении я шлепаю к краю пирса, делаю шаг в пустоту — и плюхаюсь в Карибское море.

В нос немедленно заливается опасное количество соленой воды. Кашляя, я выскакиваю на поверхность. Ощущения такие, словно у меня пошла кровь из носа. Я вынимаю мундштук и глотаю «настоящий» воздух. Дорис большим пальцем подает сигнал к погружению. Но я не могу опуститься на дно!

Другие спешат мне на помощь: кто-то приносит из дайвинг-центра дополнительные грузы. Роб засовывает их в карманы моего жилета-компенсатора. Соленая вода обладает большей выталкивающей силой, чем пресная, поэтому мне нужно отрегулировать количество грузов сейчас, во время пробного погружения, прежде чем нырять с катера в открытом океане. Но я по-прежнему не иду ко дну. Роб добавляет мне килограмм-другой.

Стало совсем темно. Я ничего не вижу. Вода продолжает затекать в нос. Напуганная своими ошибками, я не могу вспомнить, что делать дальше. Я чувствую себя ни на что не годной.

«Это твое первое ночное погружение!» — пытается ободрить меня Дорис. Один из дайверов включает фонарь. Роб навесил на меня почти шесть килограммов дополнительных грузов. Я следую за Дорис в открытое море и проплываю через подводную арку. На мгновение я чувствую пьянящую радость от полета сквозь воду. Но в то же время благодарю судьбу, когда наконец-то хватаюсь за поручни на пирсе. К сожалению, я не могу стянуть с себя ласты и подняться по лестнице. Дорис великодушно помогает мне.

Я смотрю на свой дайверский компьютер, чтобы узнать, сколько времени я провела в океане. Час? Сорок пять минут? И что вы думаете: я погрузилась на глубину трех метров на две минуты — это так мало, что даже не считается за погружение. Все остальное время я болталась на поверхности, давясь водой и глотая воздух.

«О господи, — паникую я, — что же я буду делать завтра?!»

* * *

Следующим утром я полчаса прихорашиваюсь перед зеркалом, как кокетливая школьница. Я вожусь с маской, затягиваю ремень вокруг моего хвоста и пытаюсь найти положение, в котором в нос не будет затекать вода. Мы отплываем в 8:30 утра на борту «Рифовой звезды» — 17-метровой лодки в стиле викингов, сделанной в США на заказ пятнадцать лет назад и развивающей скорость 20 узлов в час. Сначала мы совершим так называемое дрейфующее погружение, когда надо просто следовать за течением. После того как мы покинем лодку, мы ее больше не увидим, пока она нас не подберет. И мы будем далеко от берега.