Душа осьминога

«Мы будем нырять в месте, известном как Эль-Пасо-дель-Седраль», — вещает наш харизматичный инструктор с бочкообразной грудью Франциско Марруфо, пока мы еще не доехали. Это длинный, похожий на хребет коралловый риф, по одну сторону которого находится песчаная отмель, а по другую начинаются глубины. «Вдоль линии кораллов проходит медленное течение. Там можно увидеть мурен. И большие косяки желтополосой ронки — это такие яркие рыбки с синими и желтыми полосами из семейства ворчуновых, которые громко скрежещут зубами. Возможно, там будут красные луцианы. И еще, — Франсиско смотрит прямо на меня, — осьминоги». Он уже сказал нам, что питает особую любовь к этим животным. «Когда их пугаешь, их глаза вылезают из орбит, почти как у людей», — смеясь, сказал он. На рифах Косумеля водится четыре разных вида, но их трудно отличить друг от друга, потому что все они могут менять форму, цвет и размер как угодно.

Капитан выключает двигатель. Я проскальзываю в жилет-компенсатор, застегиваю пояс на липучку, регулирую нагрудные ремни, протираю запотевшую маску и натягиваю ласты.

«Вперед!» — напутствует Дорис. Придерживая маску на лице, я шагаю с лодки и ныряю вслед за Дорис в воду.

Сегодня маска не протекает. Я дышу нормально. Осторожно я смотрю вниз и замираю от восторга: подо мной фантастический мир красок и форм, словно на некой психоделической картине. Но, в отличие от картины, все эти формы и цвета живые: рыбы, крабы, кораллы, горгонарии, губки, креветки. Одни кораллы напоминают надутые губы гигантов, другие торчат, как пальцы скелетов. Горгоновые кораллы мягко колышутся в воде, как тончайшие опахала из перьев. На фоне белоснежного, как в Нью-Хэмпшире, песка в пронзительно-бирюзовой толще воды мимо нас спокойно снуют дикие животные, словно нас здесь нет. Мне кажется, что я — невидимый путешественник во времени, попавший на другую планету. Только это моя планета, на которой я прожила больше полувека и побывала на всех ее континентах, кроме Антарктиды. Удивительно, но бо́льшая ее часть до сих пор оставалась для меня неизведанной тайной.

Я замечаю рыб буквально повсюду; видимость практически не ограничена. Мой страх исчезает.

Почти сразу Франциско указывает нам на полутораметровую мурену, притаившуюся под уступом и похожую на ленту из бархатистого зеленого мха. Открытый рот обнажает острые зубы. Скотт рассказывал мне, что одно время в океанариуме жила мурена, которая обожала, когда дайверы осторожно чесали ее во рту, — поэтому, завидев дайвера, она мгновенно распахивала свою пасть. Я радуюсь ей так, словно встретила приятеля своего друга.

Франциско сказал нам, что в нем есть кровь индейцев майя, но мне кажется, что в нем определенно течет и рыбья. Он скользит в воде с непринужденной легкостью местного жителя, показывающего нам свой район. Я стараюсь плыть вслед за ним и не терять из виду Дорис. В какой-то момент датчик отмечает, что мы плывем на глубине 15 метров, но мои уши чувствуют себя прекрасно. Франциско снова поворачивается и подзывает нас рукой: он указывает на нору рядом с огромным мозговым кораллом.

Я различаю глаз, потом воронку. Я показываю Франциско восемь пальцев, и он кивает. Коричневатая крапчатая кожа, белые присоски. Оторвав одно щупальце от камня, осьминог подается вперед. Он небольшой — голова размером всего с кулак. Он смотрит на нас расширяющимися глазами, внезапно становится ярко-алым, резко бледнеет и вдруг приобретает бирюзовый оттенок под стать воде. Он юркнул в свое логово, но продолжает наблюдать за нами — я вижу его любопытный глаз. Затем он снова высовывают голову и мантию. Воронка сначала направляется на нас, но потом исчезает где-то на боку. С каждым вдохом открывается белая изнанка жабр.

Кажется, я могла бы остаться здесь навсегда, просто наблюдая за его дыханием. Но остальные тоже заслуживают счастья полюбоваться осьминогом, поэтому я отплываю в сторону и показываю Франциско только что придуманный мной жест: кончики пальцев едва касаются друг друга, я приближаю ладони к груди и двигаю ими вперед-назад, имитируя взволнованное биение моего сердца. Но он и без этого все понял: он видел восторг на моем лице. На протяжении полутора лет после моего знакомства с Афиной, а потом с Октавией и Кали, которые вынуждены жить в нашем, человеческом мире, я мечтала попасть в их мир. И вот наконец-то мне это удалось: я нахожусь в осьминожьем царстве водной стихии, в теплых объятиях океана, я дышу под водой, и серебристые пузырьки воздуха вырываются из моего рта как великая ода радости.