Душа Петербурга

Божество хаоса и мрака всюду почиталось в стихии воды. У древних халдеев первобытный хаос олицетворялся в богине пучины Тиамат. Она создает чудовищ: драконов, человеко-скорпионов, рыбо-людей. Она препятствует богам-космократорам «вступить на путь», т. е. создать из хаоса – космос. Энлиль (позднее Мардук) выступает против нее. «Он берет лук, стрелы, колчан, божественное орудие – молнию и свет». После жестокого боя Энлиль побеждает. Он разрубает труп Тиамат на части, половину поднимает наверх и делает ее небом, запирает засовом, чтоб не дать воде излиться. «Измерив океан, владыка созидает дом» (символ вселенной). После торжества созидательных сил над разрушительными начинается творение мира. Космогония открывается героической симфонией борьбе света с мраком. Бой Мардука с Тиамат получил свое отображение в ряде дошедших до нас памятников. Космократор изображен в образе могучего воина – божество пучины в виде крылатого дракона или какого-либо другого змиеподобного существа. Сохранилось изображение Мардука, стоящего на водах, а у ног его – побежденная Тиамат. Победа над богиней водной пучины не окончательна. В морской глубине притаился древний хаос и грозит разрушить мир. Попущением богов во время великого потопа едва не погиб организованный ими мир.

…Грохот Адада наполнил небо,
Все, что было блестящим, превращается в сумрак.
Брат не видит более брата,
Люди в небе друг друга узнать не могут,
Боги боятся потопа,
Они убегают, они поднимаются на небо Ану.
Там садятся, как псы, ложатся на стены.
Кличет Иштар, как роженица, громко…
Боги подавлены и в слезах восседают,
Губы их сжаты, и тело трепещет.

Потоп кончен. Постепенно все пришло в прежний порядок. И богиня-мать Иштар вознесла свое ожерелье на небо – радугу, как символ торжества космических сил над хаосом.

Однако опасность хаоса не устранена. До нас дошли глухие отголоски завершения этого мифа древнейших сумерийских преданий. В Библии сохранились темные следы этих представлений.

Пророк Исаия говорит о мифическом существе Rahab[266], сраженном «в дни древние, в роды давние мышцей господней» (Ис. 51₉). Псалмопевец воспевает бога, подчинившего морскую стихию.

«Ты владычествуешь над яростью моря; когда воздымаются волны его, ты укрощаешь их. Ты низложил Раава (Rahab), как пораженного (Пс. 88₁₁). Ты расторг силою своею море, ты сокрушил головы змиев в воде (Пс. 73₇₃). Rahab – темная сила морской пучины. Жуткий образ моря, в котором играет чудовище Левиафан[267] (Пс. 103₂₆), напоминающий нам море юрского геологического периода с плавающими в нем плезиозаврами, бронтозаврами и летающими над ним драконами-птеродактилями.

Из всех этих текстов явствует, что морское чудовище олицетворяет силу зла, с которым борется, побеждая в борьбе Иагве[268].

На почве этих библейских представлений получил свое завершение халдейский космический миф. В двенадцатой главе апокалипсиса дано откровение об исходе борьбы с древним хаосом.

«И произошла на небе война. Михаил и ангелы его воевали против дракона, и драконы и ангелы его воевали против них… И низвержен был великий дракон, древний змий».

Изображением преображенного мира, нового неба и новой земли, и преображенного града Иерусалима, завершается великая космическая трагедия.

«И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали. Моря уж нет. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий с неба, приготовленный, как невеста, украшенная для мужа своего» (21₁).

В библейском повествовании древнего Мардука заменил архангел Михаил. Его культ получил широкое распространение особенно на Западе и впитал в себя культы старых местных религий[269]. Его изображение в образе могучего юноши, попирающего дракона, сделалось излюбленным сюжетом художников. И Георгий-победоносец на коне, повергающий змия, является отображением все того же древнего мифа о борьбе космократора с безликим хаосом.

Исконный миф подобен потоку реки, которая исчезает под почвой, во мраке струит свои незримые воды, и внезапно выступает из-под земли, чтобы на некоторое время продлить свое течение под открытым небом.

Наша петербургская легенда все в том же потоке.

В народном сознании зародился миф о Петре как о сверхчеловеке. Оценка его дела придавала окраску его сверхчеловечности. Для одних он явился началом разрушительным, злой силой, антихристом. Для других – силой творческой, благою – полубогом.

Последних было немного. Но среди них оказался гениальный поэт и его слово о Петре прозвучало отчетливо и властно[270]. Пушкин придал творимой легенде форму законченного мифа.