Душа Петербурга

В раннем творчестве Пушкина мало отражены панорамы Петербурга. Отметить можно лишь несколько строчек из оды «Вольность» и из первой главы «Евгения Онегина».

В оде «Вольность» Пушкин называет Неву мрачной:

Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец.

Есть преданье, что Пушкин писал эти строки, созерцая дворец Павла I из окна квартиры Тургеневых, полный впечатлений от взволновавшей его беседы.

Инженерный замок, созданный по замыслу вдохновенного зодчего В. И. Баженова, окруженный со всех сторон каналами с подъемными мостами, с каменной облицовкой торжественного входа, с башней, завершенной иглой, напоминал о той ночи 11 марта 1801 года, когда «погиб увенчанный злодей». Мысль о цареубийстве, как отмечал и Пушкин, была близка многим членам тайных обществ. Она не была чужда и самому поэту.

Окруженный туманом, «забвенью брошенный дворец» говорит не только о недавнем прошлом, но и о возможном будущем: этот замок, согласно замыслу оды «Вольность», должен был служить предостережением царям, попирающим «вольность» и «закон».

И в первой главе «Евгения Онегина» несколько строк посвящены невской панораме. Описывая встречу автора со своим героем, Пушкин говорит об их прогулке белой ночью по Дворцовой набережной:

Когда прозрачно и светло
Ночное небо над Невою…

Друзья, погруженные в воспоминания, стояли на набережной, опершись о гранит.

Все было тихо; лишь ночные
Перекликались часовые;
Да дрожек отдаленный стук
С Милльонной раздавался вдруг;
Лишь лодка, веслами махая,
Плыла по дремлющей реке:
И нас пленяли вдалеке
Рожок и песня удалая…[288]

В письме к брату Пушкин послал свой рисунок, изображавший на набережной двух молодых людей, и просил отыскать художника, который смог бы сделать иллюстрацию к изданию «Евгения Онегина»: «Та же сцена, слышишь ли? Это мне нужно непременно». Под картинкою написано карандашом: «1. хорош. 2. должен быть опершися на гранит. 3. лодка. 4. крепость, Петропавловская».

Когда прозрачно и светло

Ночное небо над Невою…

Заказанная поэтом по его рисунку иллюстрация была сделана художником А. Нотбеком, который не понял замысла поэта. В отличие от рисунка Пушкина, художник изобразил его стоящим спиной к крепости.

Позднее Пушкин написал шутливое стихотворение на изображенную им сцену.

Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись… о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой!

(1829 г.)

Возможно, что лодка, плывшая по «дремлющей реке» в ту белую ночь, когда Пушкин и его герой Онегин стояли у гранитного парапета Дворцовой набережной, – эта лодка везла нового узника в Петропавловскую крепость. Тогда становятся понятны и слова, взятые из русской пословицы. «Не плюй в колодец – пригодится воды напиться». Пушкин и сам опасался возможности сделаться узником «твердыни власти роковой».

Насколько в сознании Пушкина крепость была тесно связана с царской властью, свидетельствуют его слова в письме к брату (январь 1824 года):

«Осталось одно – писать прямо на его имя[289] – такому-то, в Зимнем дворце, что против Петропавловской крепости». Это указание на всем известное местоположение дворца говорит само за себя: дворец царя и крепость-тюрьма – звенья одной системы, две стороны одной медали.

Опасения Пушкина оказаться узником Петропавловской крепости не были лишены основания. «Вольные стихи» доставили поэту широкую популярность в оппозиционных кругах.

«Тогда везде ходили по рукам, переписывались и читались наизусть его «Деревня», «Ода на свободу», «Ура! в Россию скачет…»[290]. Все это но могло остаться тайной для правительства и для самого царя. Директор лицея В. Л. Энгельгардт сообщил Пущину слова Александра I, сказанные ему: «Пушкина надобно сослать в Сибирь: он наводнил Россию возмутительными стихами; вся молодежь наизусть их читает». За Пушкина вступились Карамзин и Жуковский. Слава автора «Руслана и Людмилы» сделалась уже той силой, с которой не мог не считаться и царь. Вместо Сибири Пушкин был выслан в мае 1820 года на юг России, а в 1824 году – в псковское именье Пушкиных – Михайловское.