Душа Петербурга

«Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности, или по крайней мере для будущего, – вторые вырвались у нетерпеливого самовластного помещика». Эту оценку нужно помнить, читая вдохновенные строки «Петербургской повести» Пушкина, его поэмы «Медный Всадник».

Не только прошлое Петербурга интересовало Пушкина. Подобно тому, как он в 30-х годах отметил изменения, происшедшие на его глазах в Москве, так он отмечал перемены, свершающиеся в Петербурге. В свои произведения Пушкин ввел изображение окраины города. Он, видимо, посетил тот район, где жил у родителей в годы юности, и был поражен происшедшими переменами.

…Жила-была вдова,
Тому лет восемь, бедная старушка,
С одною дочерью. У Покрова
Стояла их смиренная лачужка
За самой будкой. Вижу, как теперь,
Светелку, три окна, крыльцо и дверь.

Придя сюда через восемь лет, Пушкин не нашел домика в три окна.

Лачужки этой нет уж там. На месте
Ее построен трехэтажный дом —

один из тех доходных «капитальных» домов, которыми быстро начали застраиваться районы, до 30-х годов XIX века еще сохранявшие патриархальный характер.

Мне стало грустно: на высокий дом
Глядел я косо. Если в эту пору
Пожар его бы охватил кругом,
То моему б озлобленному взору
Приятно было пламя…

* * *

Годы странствий Пушкина, наступившие после ссылки в Михайловское, закончились его приездом (весной 1831 года) с женой в Царское Село.

Здесь, в «городке» своей ранней юности, в домике Китаева, летом 1831 года Пушкин пережил острую тревогу в связи с угрозой интервенции со стороны западных держав. Поэт писал тогда «Бородинскую годовщину» и «Клеветникам России».

С пламенным патриотическим пафосом он спрашивал врагов своей родины о причине их ненависти к русским.

За что ж? Ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность – честь и мир?..
Вы грозны на словах – попробуйте на деле!

Поэт в эти годы обращается к тем памятникам Петербурга, которые связаны с Отечественной войной 1812 года.

Казанский собор стал своего рода музеем Отечественной войны 1812 года. В нем были собраны трофеи этой войны: знамена, ключи городов, освобожденных русскими войсками, французские маршальские жезлы и шпаги. Иконостас собора был сделан из серебра, отбитого казаками у французов, награбивших его в русских церквах.

Перед Казанским собором, на площади, окаймленной великолепными колоннадами, возвышаются и ныне два памятника, посвященные героям Отечественной войны 1812 года: направо от собора – Кутузову, налево – Барклаю де Толли. Скульптор Орловский придал статуям полководцев величественный и торжественный облик.

В Казанском соборе покоится прах великого полководца, гениального русского стратега Михаила Илларионовича Кутузова. Пушкин, после посещения его могилы, писал:

Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой…
Все спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столбов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.

И поэт обращается к вождю народной войны:

В твоем гробу восторг живет!
Он русский глас нам издает;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал – и спас…

Александра I Пушкин считал лишь «нечаянно пригретым славой». Честь победы поэт связывал с именем Кутузова.

В Зимнем дворце, в одном из лучших залов, после войны 1812 года была устроена галерея из портретов военных деятелей Отечественной войны 1812 года.