Душа "Совёнка" (СИ)

И тут меня словно ударило молнией: вот он, ещё один выбор! Играть турнир или не играть турнир, намеренно сдавшись. Мысли стали бежать гораздо быстрее, строить схемы, комбинации и структуры — и ничего из того, что можно было бы хотя бы понять, не то что применить.

В столовой я увидел, как нас распределили по парам. Даже беглого взгляда хватило, чтобы сказать, с кем, вероятнее всего, мне предстоит играть: сначала с Нылкой, затем с Улькетой, затем с Двачесской — эти двое будут играть грязно и, скорее всего, обыграют остальных претендентов.

Двачесска! Я же поспорил и не поспорил с ней. То есть надо не только играть и не играть, всем выиграть и у всех проиграть, но ещё и столкнуться конкретно с ней! Положение становится всё запутаннее.

Элеежкин тем временем объяснил правила. Мы с Нылкой сыграли пробную партию. Но мысли мои занимала явно не игра. Глаза бегали из стороны в сторону, уши краснели, на лбу выступил пот. Сконцентрироваться или войти в транс не удавалось. Видимо, выхода нет, и мой план потерпит неудачу…

Тем временем, мы доиграли пробную партию. Элеежкин, который, как автор игры, стал судьёй, приготовился объявлять начало турнира.

Нет, выход должен быть! Я ведь и не через такое проходил! Нужно думать, нельзя сдаваться, нужно сконцентрироваться, даже если охота... Точно!

— Элеежкин, а можно в туалет? — грубо оборвал я его. — Семён, ты что, не можешь потерпеть? — его поддержал гул голосов. — Могу! Но… Если долго терпеть, то это может навредить предстательной железе и затруднить… важные физиологические процессы и не менее важные аспекты общения! — Ну… эээ… — Можно? — я начал на него наседать. — Можно?! — Можно…

Я рванул в туалет на скорости, достойной Улькеты.

Уже закончив своё дело, я начал смеяться. Всё-таки, очень забавно наблюдать со стороны за попавшими в такие ситуации, когда фигня идёт за фигнёй, и ты точно знаешь, что этой фигни будет ещё много. Хихикая, я приложился лбом к стене. И стукнулся. Смехом думам не поможешь. Стуком тоже. А?!

Бывают моменты, когда приходит озарение. Это когда весь процесс, происходящий в трансовом состоянии, умещается в промежуток меньше секунды, и ты потом некоторое время находишься в шоке от открывшихся знаний. Видимо, этот шок смягчил в моём сознании боль, так как я принялся буквально избивать себя. К моменту, когда за мной пришли Укуриш и Элеежкин, я был весьма и весьма потрёпанным. Они и помогли мне дойти до столовой.

— Семён! Что случилось? — ко мне подбежали взволнованные Одэвочка и обиженная красотка. — Я сам не очень понял… — Кто тебя так отделал? — спросила Двачесска, усмехаясь. Нылка просто была в ужасе. — Я не видел его лица… — ну, тут я говорил правду — я не видел своего лица, когда себя бил. — Эх, что же с турниром делать… — замешкался Элеежкин. — Какой турнир, о чём ты? Меня проще дисквалифицировать… в таком-то состоянии…

Элеежкин пожал плечами и так и сделал. Виолестра, у которой в халате оказался пузырёк йода и ватка, принялась меня обрабатывать. Было неприятно, но гордость за то, что я додумался до такого способа решения неразрешимой проблемы, расплывала моё лицо в широкой улыбке. Виолестра относила это на свой счёт и стрила мне свои разноцветные глазки. Я отвечал взаимностью.

— А вот и победитель! — радостно объявил Элеежкин. Точно, последняя часть загадки! — Протестую! Возражаю! Я буду жаловаться! — завопил я, устремившись к нему.

Победила Двачесска. Как по заказу. А значит, у меня был шанс.

— Она жульничала! — Да ты даже игры моей не видел, — усмехнулась Двачесска. — Семён! Это как-то неспортивно… — начал было Элеежкин. — Докажи, что победа честная! Обыграй меня! — не унимался я. — Ха! С чего бы? Ты дисквалифицирован. Неудачник, — в это слово она вложила всю надменность, на которую была способна. — Ты так говоришь потому, что и вправду жульничала? Или потому, что боишься проиграть? — я демонстративно отвернулся. — А ещё спорить со мной хотела… — Ах так! Тогда давай сыграем! Сейчас же!

Протесты Элеежкина никем из нас в расчёт не принимались, и вскоре вокруг образовалась толпа. Получив свои карты, мы не торопились действовать: игра в гляделки — едва ли не самая интересная часть всего действия. Так мы и сражались взглядами и жестами, попутно меняясь картами. Двачесска начала с надменных взглядов. Я ответил, словно отшучиваясь. Она стала соблазнять, демонстрируя свой способ ношения формы. Я стал её пародировать. Она ответила мне страшным для среднего обитателя Совёнка взглядом. И получила в ответ много-много похабщины. Это вынудило её перейти к обороне — испуганному взгляду.

— Прости, я мог бы строить тебе глазки целую вечность, но есть одна женщина, которая лучше тебя, — и, не давая ей прийти в себя, продолжил: — Вскрываемся?

Она нервно бросила карты на стол. Я положил свои. Боясь, что всё в самом конце сорвётся. И…

— Мне… удалось? Мне удалось… Мне удалось! Уррааа!!!!

Я бросился всех обнимать от радости. Двачесска хотела убежать, но не успела. Краем сознания я заметил, что она не сопротивлялась, но этот край заполнился другой мыслью: