Душа в тротиловом эквиваленте

Но, несмотря на неприятные ощущения, профессионализм взял верх. Выдавив в пробирку капельку крови, медсестра подарила мне удивленно-встревоженный взгляд. В серых глазах метнулась тревога. Да что там тревога — тихая паника! Попросив подождать, она выскочила из процедурного кабинета.

И через пару минут вернулась в сопровождении дежурного врача. От незнакомого доктора веяло усталостью и огорчением. Некоторое время в тесной процедурной царила тишина. Пока ее не взорвала реплика медсестры.

— И он туда же! А если бы этому, этому… практикант какой попался?! — возмущенно произнесла дама в белом халате, взмахнула рукой и удалилась, предоставив врачу возможность разбираться с неожиданно возникшей проблемой.

— Да Юрий Михайлович, одни проблемы с вами — массируя переносицу, констатировал доктор. — И как прикажете вас теперь лечить, если не дай бог что? Говорят, вы частенько во врачебной помощи нуждаетесь…

Опустив глаза в пол, я пробормотал:

— А я что, я ничего…

— Так уж и ничего? И вы ничего, и сестрица ваша ни при чем! Некого Мещерского вы вообще никогда не знали, а такие фамилии, как Карранса и Чугунов, так и слушать не приходилось? — саркастически осведомился врач.

— Да в чем дело-то?!

— А в том, молодой человек, что с вашей командой персонал работать наотрез отказался. А теперь и с Вами не хотят!

Как, спрашивается, сестрице вашей укол поставить, если в самый ответственный момент проводящий манипуляцию вдруг остро ощущает в верхнем наружном квадранте gluteus maximus иглу?! Вы эти шутки прекращайте, тут и до беды недалеко!

— Я не нарочно, доктор…

— Все вы не нарочно! Впрочем, с этим потом. Вас, Юрий Михайлович, гость из Питера дожидается. Давно уже ждет, так что, пойдемте.

В кабинете главного врача пахло хорошим трубочным табаком и кофе. На столе булькал походный серебряный кофейник, подогреваемый спиртовкой, стояли бутылка коньяка и вазочка со сладостями.

А за столом уютно и как-то совершенно по-хозяйски устроился мужчина, выглядевший как типичный профессор дореволюционных времен. Типаж был выдержан настолько безукоризненно, что в иных обстоятельствах я принял бы его за проходимца. Высокий лоб, породистое худое лицо, зачесанные назад волосы, отливающие серебром, седая мушкетерская бородка клинышком, залихватски закрученные вверх ухоженные усы. И полнейшая ментальная непроницаемость. Вместо нормальной человеческой ауры я видел лишь разноцветные рваные фрагменты.

Ничего подобного ни один живой человек иметь не мог.

По спине поползла струйка холодного пота. Сидящая за столом сущность самодовольно оскалилась. Была бы шерсть — ощетинился бы! Время стало тягучим и медленным, как патока.

Растягивая губы в ответной улыбке, я прихватил из воздуха пару шариков. Воздух ощутимо похолодел. Счас будет сюрприз! Всем хватит! Не все же на елках тренироваться.

— Вот оно, значит как, Юрий Михайлович… — произнесло сидящее за столом существо, и успокаивающе подняло руки, развернув их ладонями от себя в древнем жесте умиротворения.

— И ради всего святого, не надо совершать непоправимого! А то я так понял, вы уже научились работать с кластерными образованиями, а это очень, очень опасно… Что до привидевшегося, так это всего лишь технический фокус.

«Профессор», стараясь двигаться очень плавно, медленно и осторожно, переключил тумблер на небольшой эбонитовой коробочке, скрытой за вазочкой со сладостями.

Двигался он, как под прицелом. Впрочем, оно недалеко от истины. Ни одна пуля не способна так уродовать живое, как милые, ласковые, разноцветные пушистые шарики, мирно греющиеся у меня на ладони. В отличие от пуль, они никогда не пролетают мимо цели. Их надо всего лишь попросить. Можно даже в руки не брать — они способны атаковать прямо из воздуха. В руки — это я так, по привычке.

— Последний штрих, — сказал мой визави, и вытянул из волос некое подобие длинной металлической расчески.

— Левушка делал! — гордо провозгласил он. И, уже более спокойным голосом продолжил:

— Позвольте представиться, профессор Военно-медицинской академии Красной Армии, Вельяминов Илья Николаевич.

— Шуточки у Вас, Илья Николаевич! — ответил я, обессилено присаживаясь на стул.

После отключения неизвестного прибора от сети, мой собеседник моментально восстановил нормальную человеческую ауру. Оказалось, что он — никакая не нежить. Просто пожилой человек, обмотанный под одеждой металлической сеткой. Полный набор приличествующих возрасту болячек. Здорово задерган, устал, явно на что-то рассчитывает, но корыстных интересов не просматривается. Скорее неуемное, просто какое-то детское любопытство.

— А сеточки металлические вам в белье зачем? — осведомился я.

— Так это неотъемлемая часть экранирующего контура. Теменную область закрываем вот такой гребеночкой, и она почти незаметна. Волосы я зачесываю назад, так что маскировка полной получается. А чакры на теле — сеточкой. Получается обыкновенный распределенный излучатель, маскирующий характерные для человека биополя. Давно придумано, с успехом применялось. Знаете, с каким контингентом дело приходилось иметь?

— И представления не имею!