Душа в тротиловом эквиваленте

А теперь прикиньте, Юра сказал, что о способах учиться он читал в старой книге, купленной дедом на развале. Значит — ничего секретного. Значит — умолчание о таких приемах обучения — чистая диверсия!

Но самое главное другое. Вот, сейчас ребята закатят. Это наш Юре подарок. Сюрприз, так сказать! Живая иллюстрация метода интуитивного осмысления. Но отметьте, два десятка человек неделю ради этого момента ночами работали.

В лекционную аудиторию затащили пару тяжелых ящиков. Во мгновение ока были сняты стенки. Народ недоуменно зашептался.

— Да, — подумалось. — Меня, похоже, разыграли втемную. Это же углекислотный лазер! Тьфу, нет такого слова, это — наш советский когерер!

Через пару минут сотворенный в лабораторных условиях уродец с торчащими проводами уверенно разрезал глиняный горшок и слегка прижег занавеску. Ее, впрочем, быстро потушили.

Довольный как слон Андрюха сказал, будто забил гвоздь:

— А если у кого есть возражения, пускай придумает что-нибудь получше!

Так, хорошая новость: у меня уже есть команда. Вдруг вспомнилось: «А мы сохраним в сердцах наших брата Шарана, брата Серого и брата Хасана Беззубого. Не хоронить! Некогда! Вперед!». Только я не безумный Раххаль из гениальной книги Стругацких. Это — мои люди и я не собираюсь разменивать их жизни по пустякам! Слегка сдавило сердце.

Аудитория испытывает ничем не замутненный восторг. Свет монохроматичен. Об этом свидетельствуют дифракционные решетки. Вопрос, а их-то откуда взяли?

Быстрое перечисление возможных применений устройства заставляет присутствующих серьезно задуматься. Арсений Александрович Соколов просит слова, и, не дожидаясь разрешения говорить, произносит:

— Если кто-то не понял, это было сделано группой Семецкого за неделю. Шесть студентов, ассистенты Мещерский и Карранса, трое лаборантов. Повторяю для непонятливых: им просто не мешали. Я выступил исключительно как администратор. Теоретическое обоснование делал Семецкий, доводили до ума — Карранса и Мещерский. Это — открытие мирового уровня, готовое к использованию, как минимум, в десятке отраслей народного хозяйства. Я склонен оспорить решение комиссии от 3 октября. Семецкий честно отработал и стипендию, и квартиру, и диплом с отличием. Впрочем, как и все те студенты, которые смогли всего лишь за неделю создать работоспособный квантовый генератор.

Снова поднимается Каиров.

— Итак, мы убедились воочию, что высказанные Юрием Михайловичем соображения о реформе образования более чем обоснованы. Я доложу их на ближайшем заседании ЦК партии. Пока же, своей властью, я приказываю руководству Московского университета официально оформить существование инициативной группы и предоставить ей права аттестации преподавательского состава и изменения учебных планов. Руководитель группы — Семецкий, его заместители — Соколов, Чугунов. Ректорату предлагаю выдать дипломы с отличием все студентам, участвовавшим в разработке квантового генератора. Вопрос о Семецком будем решать отдельно. Мне представляется, что он заслуживает несколько большего.

О том, что такое метод интуитивного осмысления, будем говорить позже. Любые технологии работают только в комплексе.

Юрий Михайлович, Вы готовы взять на себя эту ответственность?

Едва сиплю, пропихивая воздух через горло, сжатое спазмом:

— Готов, если раньше не прирежут. Вы мне, Иван Андреевич, столько сейчас искренних доброжелателей организовали, что аж голова кругом идет. До утра дожить бы…

В эту ночь свет в моей квартире так и не погас. В камине пылал огонь, а мы сидели за столом в гостиной, и беседовали. Как водится, о судьбах мира, любви и войне. В тот момент казалось, что вот еще немного, и мир начнет становиться иным. Он просто не может остаться прежним, ибо мы хотим перемен!

Сначала отправили спать сестру. Потом мне сказали:

— Приляг, Юр, завтра вставать рано.

— А вы?

— Мы тут побудем, тревожно что-то, — ответил Хуан.

Миша Мещерский согласно кивнул:

— Ты ему верь, у него чуйка есть, сколько раз убеждались.

Остальные сделали вид, что им просто приятно посидеть в хорошей компании. Только теперь я обратил внимание, что одиноко стоящая на столе бутылка «Ркацители», легонького белого компота, так и осталась недопитой, а к коньяку никто даже не прикоснулся.

— Хуан, я давно тебя спросить хотел, про Дестрезу.

— Откуда знаешь?

— Так фамилия…

— Понятно. И что ты хотел бы знать?

— Научишь?

— Потом, пока я лучше рядом буду.

Все, приплыли. Я уже принимаю служение. Точнее, мне его буквально навязывают. А эти, собравшиеся за столом, кто тогда? И куда приведет меня эта дорога?

— «Двадцать бывших таридов, изгоев без роду и племени, двадцать телохранителей, двадцать поэтов, двадцать побратимов, преданных друг другу по последнего и почитающих его, Раххаля, как самого бога. А может быть, как дьявола».

Боже, зачем мне это, подумал я…

22 октября 1952 года, среда