Душа за работой: от отчуждения к автономии

Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт и, вследствие этого, также исходный пункт созерцания и представления. <… > Гегель поэтому впал в иллюзию, понимая реальное как результат себя в себе синтезирующего, в себя углубляющегося и из самого себя развивающегося мышления, между тем как метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного. <…> Для сознания (а философское сознание именно таково), для которого постигающее в понятиях мышление есть действительный человек и поэтому только постигнутый в понятиях мир как таковой есть действительный мир. <…> Конкретная целостность, в качестве мысленной целостности, мысленной конкретности, действительно есть продукт мышления, понимания; однако это ни в коем случае не продукт понятия, размышляющего и саморазвивающегося вне созерцания и представления, а переработка созерцания и представлений в понятия. Целое, как оно представляется в голове в качестве мыслимого целого, есть продукт мыслящей головы, которая осваивает мир исключительно ей присущим образом – образом, отличающимся от художественного, религиозного, практически духовного освоения этого мира. Реальный субъект остаётся, как и прежде, вне головы, существуя как нечто самостоятельное, и именно до тех пор, пока голова относится к нему лишь умозрительно, лишь теоретически. Поэтому и при теоретическом методе субъект, общество, должен постоянно витать 25 в нашем представлении как предпосылка.

В этом фрагменте мы обнаруживаем двойную смену исследовательской перспективы, причём выраженную с замечательной чёткостью. Во-первых, Маркс утверждает, что конкретное есть продукт абстрагирующей деятельности. Иначе говоря, то, что мы считаем конкретным, мир в его мыслимой конкретике, на самом деле представляет собой продукт способности интеллекта вообразить себе конкретное, то есть продукт умственной способности. На первый взгляд данное рассуждение может показаться идеалистическим. Но это не так: ведь когда Маркс заводит речь о конкретном и умственном, он отнюдь не имеет в виду отношения между реальным и тем, что порождено рассудком. «Конкретное» в понимании Маркса есть реальная целостность как проекция мыслительного процесса. А «мыслящая голова» в его понимании – это вовсе не кантовское чистое «я», но вместе с тем и не гегелевский Субъект, который становится Духом. «Мыслящая голова», по Марксу, есть продуктивный труд по созданию реальности, то есть проективный труд.