Душегуб

Произошедшая страшная история не давала покоя не только Нексину или сотрудникам органов, расследовавших убийство. Жители Залесья, которые сроду не слыхали и не видели ничего подобного, считавшие, что их поселок — это островок тишины и безопасности в окружающем мире страстей и негатива, тоже задавались вопросом, как такое могло случиться и кто такое мог совершить. Когда стало известно о том, как были убиты пастор, мастер участка и бизнесмен, об этом стал думать и водитель Петерс, прозванный Молчуном. По характеру замкнутый, он держал в себе до поры некоторые мысли по поводу случившегося. Мысли были у него интересные. Услышав после обнаружения тел погибших, что Варкетин и пастор убиты выстрелами из обычного охотничьего ружья, водитель вспомнил, что на предположительно следующий день после исчезновения в багажнике директорской «Нивы» обнаружил ружье со свежим запахом пороховых газов. Тогда он не придал особого значения, полагая, что директор мог по дороге охотиться, хотя ни в машине, ни в шкафчике в гараже не было его охотничьей одежды-амуниции, в которой обычно Нексин ходил на охоту; хотя директор ездил в город по делам, а туда и обратно дорога очень длинная, и было маловероятным, чтобы он съезжал с трассы ради того, чтобы пострелять… Вспомнил Молчун Петерс, как через какое-то время в шкафчике директора в гараже все же появилась охотничья амуниция, но это не была прежняя ношеная одежда и сапоги, а все совершенно новое, только из магазина. На данное обстоятельство также можно было не обращать внимания: мало ли почему директор решил обновить свой охотничий гардероб? Но Молчун сопоставил свои наблюдения и задумался; больше всего ему не давало покоя то, что в его безмятежном Залесье произошло столь зверского убийства, а ведь он здесь жил, здесь была его семья; кроме того, Петерс любил ходить по воскресеньям в церковь. Нравился ему пастор Либерс, с интересом слушал он его проповеди. Вот уже много недель был лишен этой возможности, не исключено — навсегда, потому что ходили разговоры, что чуть ли не сам пастор виноват во всем, из-за этого власти могут закрыть церковь. Об этом говорил и директор, относившийся не очень хорошо к церкви. Кто-то слышал, как он однажды сказал: «Хватит дурить опиумом людей… Как директор, я готов выделить средства в лесхозе, чтобы в поселке вместо церкви построить клуб». Петерсу такие разговоры не нравились, он не верил, что пастор Либерс был плохой человек… Не давали покоя Петерсу его тайные мысли и подозрения, однако не мог от них и отделаться, как это сделал бы любой другой, давно рассказав о своих сомнениях властям, следствию, кому угодно, только бы избавиться от мучительных дум… На то он и был Молчун, что не представлял себе, как о таком, всего лишь подозрении, можно сказать, а главное — кому?.. Все разрешилось само собой, как всегда, неожиданно.

Петерс, проезжая по поселку, увидел, как мальчишки дразнят и обижают собаку пастора Либерса. Она была слишком ручная, даже не огрызалась и не убегала, когда ей в морду тыкали палкой; забилась в угол изгороди и только испуганно моргала, боясь, что выколют глаза. Петерс прогнал малолетних забияк и подошел к Элизабет. Она смотрела на него удивленно, словно не верила, что кто-то ее может защитить, и ему показалось, что у нее слезы. Он нагнулся к собаке и увидел, что она беременна, — собаку стало еще жальче. Петерс думал, что делать. Думал долго, потому что проходившая неподалеку Борец остановилась и с интересом наблюдала, как водитель лесхоза оставил машину и все что-то разглядывает, подошла и спросила, что случилось. Он молча указал на Элизабет.

— Бедолага, — сочувственно сказала Борец. — Она уже поболее двух месяцев слоняется по поселку и ждет хозяина. Теперь не дождется. А чего ты на нее уставился?

— У нее будут щенки, — сказал Петерс.

— Вижу, не слепая.

— Жалко собаку.

— Ну и пожалей, забирай к себе в гараж. Устрой ее в каком-нибудь углу. Собака на сносях, скоро разрешится, а там будет видно.

— А можно?.. Что скажет директор?..

— Да ничего не скажет… Не зверь же он, чтобы запретить.

— Не знаю… — Петерс, он же Молчун, опустил голову, потом посмотрел на Борец вопросительно и снова уставился долгим взглядом на свои сапоги, словно их первый раз видел.

— Что ты не знаешь?.. Договаривай… По тебе вижу, что хотел что-то еще сказать… Не зря тебя называют Молчуном.

В ответ Петерс поделился с Борец своими мыслями по поводу того, что случилось в Залесье, и директоре Нексине.

Борец выслушала его внимательно, не перебивая, а когда он закончил говорить, огляделась, словно их мог кто-то подслушивать, и спросила:

— Ты кому-нибудь уже рассказывал?

— Нет.

— Значит, так! Молчи и дальше. Понятно!

— Да.

— А теперь бери собаку и вези ее в гараж.