Душегуб

Борец снова засмущалась.

— Только не подумайте, что вас осуждаю… Теперь это право каждого… Ваш выбор, если угодно…

— Я никогда раньше не ходила в церковь, у нас ее и не было. Но так случилось, что Либерс помог мне с мужем, который сильно выпивал. Не знаю, какие он для него нашел слова, но как-то убедил вести себя иначе. Вот уже скоро год, как муж с этим покончил. И за это Либерсу сильно благодарна. И потом, знаете, у нас еще недавно в Залесье было время, когда людям приходилось очень тяжело, ни денег не было, ни продуктов не хватало. А новая власть вообще забыла, что мы есть. Выкарабкивались кто как мог. Так вот, тогда Либерс для прихожан, но и не только, а всем пожилым людям в поселке готовил продуктовые пакеты с самым необходимым, кого-то поддерживал небольшими деньгами — одним словом, не давал никому пропасть.

— Что ж, молодчина пастор! Если все так, как говорите, он действительно заслуживает похвал; с ним познакомлюсь, как только представится возможность.

Борец вышла из кабинета. Нексин подошел к окну, разглядывая напротив сосновый бор, и снова невольно задумался о том, как неожиданно изменилась жизнь в его стране, ни один человек в целом свете не мог бы предсказать, что случится такое. Теперь, конечно, многие оказались сильны «задним умом», хвастаясь, что предрекали крах системы. Таких он ненавидел, зная, как они же до последнего дня продолжали составлять армию сытых и довольных своим положением чиновников. Он ничего не предрекал, всегда искренне верил, что в стране все хорошо, никогда бы не подумал, что произойдет переворот. И когда нынешние официальные болтуны, именуемые политологами, разглагольствовали, что люди давно чувствовали фальшь прежней власти, он знал, что это не так; сам этого не ощущал, потому как была стабильность и вера в завтрашний день. Теперь не было ни стабильности, ни веры, везде полный разброд, а в головах людей путаница. Нексин считал, что негодной прежнюю власть называли те, кто хотел захватить власть, чтобы пользоваться всеми преимуществами, которые она дает, начиная от возможности неограниченно богатеть и до удовлетворения желания выделиться. Результат оказался налицо: вместо порядка, куда ни глянь, хаос. Прежде в таком случае, как с Борец, состоявшей в партии коммунистов, ее рассмотрели бы на парткоме уже за одно то, что обратилась к попу по поводу мужа-пьяницы; в партком лесхоза вызвали бы заодно и мужа, пригрозили увольнением и опозорили на весь коллектив с вывешиванием на видном месте плаката-листовки… А ведь она наверняка еще и отнесла лукошко с яйцами либо деньги, как пожертвование, тому пастору… Раньше бы пошла к наркологу… Но то было раньше, теперь все по-другому… Не потребовалось никаких революций в умах людей, чтобы они так быстро забыли прежние порядки и у них сложилось совсем новое отношение к жизни… Все снова взялись за старое, верят в чертовщину и поповщину, и это несмотря на то, что двадцатый век на календаре… Почему?.. Для Нексина это оставалось загадкой… Он в такие минуты задумывался: а любит ли вообще людей, народ?.. Нужно ли их любить и за что?.. Приходил к выводу, что нет, просто постоянно вынужден считаться с ними… Сам он не хотел быть таким, как все, тоже хотел выделяться, чувствовать к себе особенное отношение. И его самым большим удивлением в новой жизни было то, что его место идеолога партии заняли священники, а он, как ни странно, был вынужден с ними считаться… Успокаивало одно — они, как когда-то он, также призывали народ к смирению и терпению в ожидании лучшей жизни… Но все же была некоторая ревность к попам, один из которых неожиданно для него обозначился даже здесь, в Залесье. «Впрочем, и этот пастор, — думал Нексин, — не витает в облаках, как все попы, не живет одними молитвами… Попросила же Борец за него, а он за какого-то своего предприимчивого товарища… Значит, ходит пастор не по облакам, а по земле, мы с ним поэтому и встретились».

Нексин давно для себя отметил (и этого он объяснить, как материалист, не мог, потому что не верил ни в случайность, ни в фатальность), что время от времени ему попадаются люди, которые с какой-то мистической предопределенностью, как знаки свыше, входят в его жизнь и так или иначе оказываются с ним связаны. Взять хотя бы того же Баскина. Ну, работал Баскин, как работали многие, рядом с ним, но никогда не были в отношениях ближе, кроме как по службе; проходя мимо друг друга, только здоровались. Однажды Нексин попал в больницу после автомобильной аварии, и не кто иной, а почему-то именно Баскин пришел от коллектива проведать его; после как-то само собой стали общаться, а потом и сдружились. И в этот злосчастный лесхоз попал снова благодаря Баскину. Нечто подобное Нексин вдруг почувствовал и по отношению к залесскому пастору после того, как ему дважды сказали о нем. У Нексина появился невольный интерес к этому человеку, которого еще не видел.