Душегуб

Нексин вылез из машины. Пройдя по площадке, увидел двигавшегося медленно жука, стал с интересом наблюдать за ним несколько секунд и вдруг решил проверить на практике свой недавний вывод о праве сильного — с хрустом раздавил несчастного и воровато оглянулся по сторонам: не видел ли кто?.. Близко никого не было, поодаль шли и оживленно болтали две женщины. Со смертью жука вокруг ничего не изменилось, мир оставался таким же равнодушным и безразличным: также сидела под кустом насупившаяся галка; вслед за раздавленным жуком бежал муравей; солнце привычно садилось все ниже за крышами домов, а воздух становился прохладнее, и был с каким-то кислым привкусом, будто поблизости открыли бочку с квашеной капустой, — это был воздух города, совсем не такой, как в Залесье. «Многим ли человек отличается от жука или муравья? — спросил себя Нексин и ответил: — Ничем!.. С людьми происходит то же, что с муравьями, пауками и галками: как они поедают друг друга и живут за счет друг друга, точно так же одни люди существуют за счет других. Посмеет ли кто возразить, что это не так, что так именно не устроен мир, так не происходило всегда и не происходит?.. И не потому ли люди правило «не убий», выдавая его за откровение, полученное от Бога, сами сплошь и рядом нарушают, руководствуясь в жизни не этим искусственным законом, а другим — законом природы, по которому все решает право сильного. Человек все лишь осложнил кучей условностей, как бы снимая с себя ответственность, а в действительности обманываясь. Поэтому оправдываются убийства, совершаемые по указанию властей, которые выдают разрешение на убийство отдельного человека, групп людей или народов, объясняя какими-то надуманными высшими интересами, в то время как причина в страхе правителей за собственную шкуру, насилие же совершается ради удержания власти, наживы и личной выгоды, а уничтожение людей для тех, кто непосредственно сбрасывает бомбы или отправляет снаряды из пушек, стали называть их работой. Но любая ложь не меняет сути происходящего, потому что все решает право сильного. И даже церковь с тех пор, как стала не просто институтом для отправления религиозного культа, а одним из учреждений власти по управлению людьми, точно так же лицемерит и прикрывает убийц удобным лозунгом: «Чтобы ни происходило на земле — так угодно Богу…» И все тогда встает на свои места, становится понятным, что мир таков, какой он есть, и вовсе не по воле Божьей, а по воле человека, который сам, по своему усмотрению, решает земные дела, потому как если бы это действительно зависело от Бога, то в мире было бы все иначе. Так же, видимо, решался когда-то спор о том, кто лучше, а кто хуже, среди первых детей человеческих. Каин, думая прежде всего о себе и борясь за свое существование и место под солнцем, решил, что ему надо убить Авеля, и убил его… Бог не помешал этому…»

Нексин опешил от своего же неожиданного умозаключения по вопросу, над которым долго ломал голову. «Оказывается — все очень просто!.. — сказал он себе. — Если другим все можно, почему нельзя мне?.. Кажется, я знаю, как добыть деньги для Оашева…»

План дальнейших действий у него созрел молненосно. Нексин знал, что деньги могут быть у Валкса, который скоро приедет в Залесье, чтобы окончательно рассчитаться за уже вывезенный лес и выдать аванс в счет заготовки древесины осенью. Валкс вместе с Варкентиным должны будут поехать на место предстоящей рубки леса, чтобы выбрать и наметить деревья. У него появляется реальная возможность забрать доллары у Валкса, одновременно избавиться от Варкентина, который становился все более опасным, слишком много знающим из того, что не надо знать о своем руководителе, в то время как он, директор, впадает все более и более в зависимость от подчиненного.