Душегуб

Нексин, не склонный ни к мечтательности, ни к сентиментальности в силу своего урбанизированного склада жизни, все же был впечатлен увиденным. Сначала он было поспешил к себе, но замедлил шаг и с любопытством прохожего, который оказался случайно в незнакомом месте, разглядывал темные контуры домов, желтые квадраты окон с занавесками, стараясь угадать, какие и как там живут люди. Он пока их не знал, но так или иначе все здесь были связаны с лесхозом, и они все – и работающие в лесхозе, и не работающие – были невольно под его началом как директора, а значит, в его власти. Эта мысль была ему очень приятна – он тут же вспомнил, какое почтение и уважение к нему только что проявили Борец и Заборов, – и осознание своей значимости среди этих людей, пусть даже в таком глухом углу, захлестнуло, как бывало раньше, сладкой волной собственного величия. Нексин сразу перестал видеть красивое вечернее село и начал думать о том, как ему укреплять и поддерживать среди населения села и работников лесхоза роль сильного руководителя и человека незаурядного. И был несказанно рад, что удача сама шла к нему навстречу в лице неожиданно объявившегося корреспондента телевидения. Нексин заранее видел себя на телеэкране, представлял, как его услышат многие знакомые и бывшие коллеги в городе, ведь о нем давно уже не писали в газетах и не снимали его для телевидения. Он должен, обязан их удивить! С такими мыслями дошел до дому, лег спать, с этими же мыслями проснулся и рано заспешил на работу, совсем не замечая красоты зимнего сельского утра, рассеянно и запоздало кивая на приветствия попадавшихся на пути сельчан.

Нексин сперва-наперво позвонил Хромовой, справился, как дела, услышал в ответ – только проснулась; тогда он пожелал ей доброго дня и условился, что они созвонятся, как всегда, вечером. Это был его третий день в лесхозе. Первый неполный день он провел с главным инженером Резником, который показывал производство и рассказывал о лесхозе. Второй день успел познакомиться с коллективом, в основном работниками конторы и инженерно-техническим персоналом, и изучал их личные дела. Главный инженер отчего-то – Нексин и сам не мог объяснить, отчего – ему не понравился. Связано это было с тем, что ему, Нексину, далекому от лесного производства, Резник все показывал и рассказывал, как какому-нибудь школьнику, пришедшему сюда на экскурсию; еще Нексину не понравилась его манера держаться с ним, высокомерно-снисходительная, словно он и не директор. Вот и теперь, лишь успел поговорить с Еленой Аркадьевной и положить телефонную трубку, чтобы следом заняться подготовкой вопросника для разговора с корреспондентом телевидения, как к нему с лицом надменным и важным зашел главный инженер, за ним шел мастер заготовительного участка Варкентин, стараясь быть незаметным, прячась за спиной Резника. Борец в приемной еще не было, и они прошли в кабинет напрямую. Как оказалось, по поводу рабочего, получившего накануне травму. Была она вовсе не легкая, как сказала Борец, и травмировало ему не руку или ногу, а голову. Со слов мастера, лесоруб Кишкелс, оказавшийся очень близко к падающему дереву, комлем[2] получил сильный удар в голову, некоторое время был без сознания.

– Что вы хотите услышать от меня? – сказал сухо Нексин, решив избрать в отношениях с Резником официально-деловой тон.

– Пришли поставить вас в известность, Алексей Иванович, – сказал Резник, насторожившийся неприветливостью директора. – Решить, как быть с этим случаем… С производственной травмой…

– Леонид Семенович, если вы пришли мне рассказывать о том, что такое производственная травма, то я без вас хорошо знаю, что это значит… Ближе к делу… Я так понимаю, что случай с Кишкелсом для вас не впервой в лесхозе… В таком случае какие ваши предложения?..

– Да, к сожалению, иногда бывает… Если все оформлять официально, получается, что год только начался, а мы по отчетности о травматизме уже попадаем во все обзоры, начиная с нашего же главка до контрольных органов… Дело даже не в этом, хуже, что нас включат, а я уверен в этом, в список предприятий, проверяемых по охране труда. Такое совсем не нужно. Вот я и подумал: может не регистрировать? Пришли спросить вашего совета…

– Леонид Семенович, а кто у нас в лесхозе отвечает за травматизм?.. – вкрадчиво и теперь уже с ласковой иронией в голосе спросил Нексин. Выждал паузу и продолжал: – Вы, насколько известно… Ну а что до моего совета?.. – Нексин на минуту замолчал, переводя взгляд с Резника на мастера. – Вот вам что скажу: когда у одного философа спросили: «Что на свете легче всего?» Он ответил: «Советовать другим…»[3] Вот и я советую: решайте случай как нужно!.. Кстати, что теперь с лесорубом?..

– Он дома… – сказал мастер Варкентин.

– Думаю, что отойдет, – добавил Резник. – Я с ним сам поговорю, дадим возможность отлежаться дома недельку, а понадобится – дадим больше и закроем табель выходов на работу еще на неделю…