Душегуб. История серийного убийцы Михасевича

В отличие от отца Геннадий Михасевич не ненавидел всех женщин поименно, он презирал женщин в принципе, но он не воспринимал знакомых представительниц женского пола как тех самых женщин, которых он ненавидел. Знакомые были для него людьми. Кто-то ему нравился, кто-то – нет, но то были люди. «Охоту» же он вел только на безликих женщин, которых не знал и предпочитал не считать их за людей. Он искренне сочувствовал ребятам, которых обвиняли в убийстве, но предпочитал успокаивать себя тем, что «органы» во всем разберутся, а если нет, то в этом уж точно виноват не он, а система. Да и не чувствовал он свою вину за смерть девушки. Он помнил тот день, помнил, как она хрипела, но все это сейчас казалось чем-то вроде сна или наваждения. Все это казалось слишком непохожим на настоящую жизнь, в которой он посещал лекции, работал и помогал родителям.

Перед выпускными экзаменами он вновь поехал на окраину Витебска, чтобы в последний раз поохотиться и навсегда покончить со всем этим. Раз тех ребят арестовали, значит, органы все же обратили на эти дела внимание, начали расследование. Он предполагал, что и на прошлые убийства заводились дела, но об этом не сообщалось в криминальной хронике, их не обсуждали, до Михасевича не долетало никаких новостей о расследовании. С одной стороны, он был этому рад, но, с другой, он сожалел, что ничего не знал о расследованиях, так как эти новости будоражили его не меньше, чем сами убийства.

Он приехал на окраину Витебска еще засветло. Апрель в этом году выдался еще более холодным, чем в прошлом. Весь месяц температура держалась около нуля градусов, поэтому люди не спешили сменять зимние вещи на осенние. Михасевич успел замерзнуть, высматривая подходящую девушку. Постепенно темнело, а он продолжал бродить по дорожкам возле железнодорожной станции, когда вдалеке показалась женская фигура. Он ускорил шаг, чтобы успеть напасть неожиданно.

Девушка вскрикнула, увидев перед собой мужчину в шапке, но в следующую секунду он уже сдавил ей шею руками. Она хрипела и сопротивлялась недолго.

Через пару минут все было кончено. Когда он убрал руки с шеи, тело девушки безвольно упало на землю. Ему показалось, что он слышит какие-то посторонние звуки, поэтому бросил какие-то ветки на тело и поспешил уйти с места преступления. Из-за этого он не смог получить нужный «заряд энергии», который он обычно чувствовал после убийства, да и проблем на работе хватало. Начальство все время делало ему выговоры за нерасторопность, да и вообще в мастерской его недолюбливали за нелюдимость. Он остро на это реагировал и в последнее время стал плохо спать, но этим он только нарывался на насмешки отца, жить с которым он больше не мог, но и уехать не было возможности, так как он обязан был еще год проработать в родном совхозе. Естественно, никакой надежды на собственное жилье не было. Геннадий был холостым, жил с родителями, никто бы ему не выделил не то что дом, но даже комнату в общежитии для рабочих. Все это придавливало его, а единственным способом разрядки для него уже была только «охота».

В сентябре 1975 года он снова стал ездить на «охоту». По выходным он шел на остановку в Полоцк и садился на тот автобус, который подъезжал первым. Несколько раз он ездил без особенного результата. В один раз ему не удалось найти подходящее место, в другой – его спугнули грибники в лесу, а в третий раз девушка успела вырваться и убежать. Гнаться за ней он не стал. В конце сентября ему повезло. Он сел на автобус, идущий в сторону деревни Глубокое. Он знал эту дорогу. В этой деревне находился крупный завод, производящий кое-какие запчасти для его завода. На одной из остановок ему понравилась местность. Деревня Нача, возле которой располагалась остановка, начиналась метрах в пятистах от остановки. Со всех сторон кроме дороги рос довольно густой лес, так что подкараулить здесь жертву было бы несложно. Он вышел из автобуса как раз в тот момент, когда водитель уже хотел закрыть двери.

Михасевич пошел по одной из тропинок, а затем стал без разбора петлять по паутине троп в небольшой роще между остановкой, деревней и совхозом. Тут он услышал характерный звук мотора и поднял голову. Из автобуса выходила молодая женщина с тяжелыми сумками. Она явно возвращалась из Полоцка с покупками. От тяжести сумок она плохо разбирала дорогу и практически ничего не видела перед собой, да и сумки выглядели крайне заманчиво.

Он дождался момента, когда женщина оказалась скрыта от дороги деревьями, а затем подскочил к ней.

– Не подскажете, сколько времени? – спросил он, заметив ремешок часов на руке. Женщина услышала вопрос, но даже не подняла голову, чтобы посмотреть на человека, выскочившего на нее из леса. Она с трудом поставила сумки на землю, но в тот момент, когда она посмотрела на циферблат часов, Геннадий уже повалил ее на землю и стал душить. Женщина хрипела и сопротивлялась недолго. Через минуту или две она затихла. Он оттащил тело в кусты и пошел к сумкам женщины, которые так и остались валяться на дороге.