Душегуб

Вокруг пританцовывают ошарашенные кобылы, выпучивают глаза совсем по-рачьи, в грязи валяются тела разной степени искалеченности: кто-то без сознания распластался в мягкой жиже, кто-то тихо стонет, сжимая кровавые раны, а один медленно остывает, схватив сразу четыре пули в грудь. Даже не буду сомневаться, чьих женских рук это дело.

Японка оказалась между нами, тяжело дышащими мужиками, и нацелилась на вырубленного противника. Максимилиан молнией вскочил и отвёл дуло в сторону со словами:

— Мы их не будем убивать!

— За то, что они нас чуть не порешили, вы их прощаете? — сурово вопросила Юрико.

— Нет, но такого наказания они не заслуживают.

— Не до ваших религиозных предрассудков.

— Называйте как хотите, но сейчас это указание полицейского Гавары. Мы заберём у них оружие и лошадей, с них хватит.

Не будь я таким трусом, тоже бы захотел всех расстрелять. Но, коль уж я трус, у меня дилеммы не возникает. Странно, что напарница совладала с собой и уступила.

Максимилиан проследил, как японка пошла собирать стволы и отлавливать лошадей, после чего пробормотал что-то невнятное, словно бы молитву. Человек, от которого меньше всего ожидаешь самой большой на Европе терпимости.

Отряхнув чёрную кожу рукавов, он подошёл ко мне:

— Господин Праусен, у вас же ведь остались ещё бинты?

— Остались, вы ранены?

— Нет, нужно оставить этим людям — некоторым они очень нужны.

Пора было уезжать. В очередной раз я отметил, как Юрико намеренно наступает на полуживые тела, прежде чем вскочить в седло. Максимилиан целых десять минут надрывал голос, силясь докричаться до скрывшегося за горизонтом напарника.

22:05

Марк

— Уже недалеко, — Барлог в который уже раз улыбается из-за плеча стилизованной под шахматы улыбкой.

Прилетел с крупным мешком в участок, прохрипел, что мне должно немедленно идти за ним. Непроглядная темень, а он заводит меня всё глубже в лес, но ничего толком не объясняет. Убью плешивого, если то, что я должен непременно увидеть, окажется жутко здоровым лосем!

Или Душегуб решил расправиться со мной без лишней заумности? Если так, умирая буду громко смеяться: как я мог не заподозрить такого отморозка, как Барлог?

Тонюсенькие хлёсткие веточки лезут в лицо кривыми когтями, мою физиономию должно уже покрыть вычурной паутиной царапин. Я ещё не сделал ни шагу, не спотыкаясь.

Вскоре охотник останавливается, подзывает меня подближе и отбрасывает в стороны крупные ветки. Под ними спит скелет, обглоданный улыбаяющийся остов среднего роста мужчины. Довольный алкоголик кивает на находку, упирая руки в бока:

— За последнее время не так много людей пропало.

— Это я и без тебя знаю! — с досадой выпалил я. — Это Васкер Чеф.

— Звери до него добрались. Я проверил, левой ноги нет.

— Ты за этим мешок приволок? — я присел повнимательнее осмотреть останки.

— Ну, это… не знаю я, как ещё скелеты таскать… Ты бы сказал.

— Ты бы сказал, что там скелет! — огрызнулся я крайне грубо. — Мешок сгодится. У него ещё правой кисти не хватает. Ты вокруг смотрел?

— Порыскал немного, но нашёл только тряпки, ну… одежда егонная.

— Всё собрал?

— В торбе у меня тряпки-то, — похлопал охотник по своей сумке. — Кости вот они все, что нашёл.

Что я вижу? Ничего, если быть честным. Обглоданные костяшки-черепушки ни о чём не говорят, кроме того, что кого-то убили. А это не та улика, которая двигает меня вперёд.

Вскоре Харон покажет лицо Душегуба, но тогда мои старания окажутся ничем. И безработица так и останется моим клеймом. Алиес — не тот кандидат, что будет висеть в петле, в этом я не сомневаюсь.

Так, а это что? Пуговица, Барлог пропустил.

— Я тут пуговицу ещё нашёл, — одновременно выпустил двойника чуть-чуть полазить по округе, — забери.

Охотник взял кругляш, но почти тут же похлопал по плечу и снова сунул под нос:

— Не та пуговица, — поковырялся в бездонной сумке и извлёк пару лоскутов. — Смотри: эта от рубашки — белая, а эта от пальто — чёрная, но с двумя дырочками. Эта не его.

— Могла оторваться, и он пришил первую попавшуюся.

— А-а-а, — с сожалением протянул Барлог, грустнея, — тут ты прав.

Находка затерялась в куче прочих вещей Васкера, а меня торкнула мысль, что так ли уж я прав… Улика?

22:48

Забрав у Барлога все кошмарные находки, я двинулся покорять ступени участка. И только сейчас я вслушался в еле приметный шум на периферии слышимости: лошади на конюшне всхрапывают и ржут довольно громко. Полагаю, всё оттого лишь, что их стало банально больше.

Как Дед Мороз с мешком, я ввалился внутрь, в свечной полумрак, тут же заметив и Максимилиана, и Сэма. Двое что-то громко обсуждают под чутким руководством рефери Тима и немым созерцанием малозаинтересованной Кейт.

— Посади его! — взревел Сэм, налегая на стойку. — Сколько ещё собираешься терпеть?

— Не собираюсь это обсуждать с тобой, — отрезал шериф. — Макс, сможешь описать этих ублюдков?

— Лучше опознать на месте.

Так, кого-то собираются сажать, а я не в курсе. А-а-а, эти… люди Леквера… Ребята, что примечательно, неудачно натолкнулись на Максимилиана, моментально запоминающего лица во всех подробностях.