Душехранитель

Копыта глухо стучали где-то далеко внизу. Нереяроссе казалось, что каурый стал выше ростом и не чует под собой ног, а посему то и дело сбивается с аллюра, взбрыкивает, спотыкается…

Дочь степей, она никогда не боялась ездить верхом без седла. Сидя на спине коня, Нереяросса чувствовала себя с ним единым целым. Но сейчас что-то изменилось… Девушка перестала понимать каурого, а тот бежал, бестолково, как никогда, взметывая гриву и храпя.

В лицо Нереяроссе светила полная луна…

И вдруг наезднице почудился взмах невидимых крыльев справа от них. Каурый в ужасе заржал — высоко, прерывисто, визгливо. Заржал — и дернулся в сторону.

Девушка успела только подумать, что ее ждут там, у кибиток. Ждет он, любимый, отыскавший ее на длинном и запутанном пути.

Небо перевернулось, луна отчаянно закувыркалась перед глазами. Нереяросса еще не осознала, что она просто скатывается со спины вставшего на дыбы коня.

Каурый завалился назад, повинуясь натяжению стального мундштука, рвущего ему губы.

Ледяные крылья…

Пронзительная боль впилась в мозг. И в следующее мгновение стало легко-легко, как…

* * *

— О, не надо! — слова сорвались с губ за секунду до пробуждения, и лишь потом Танрэй распахнула полные ужаса глаза.

Сердце колотилось в горле, громыхало в висках, пульсировало в ногах, а затылок трещал от боли.

Из окна в лицо ей светил полный Селенио…

Танрэй вскочила, выбежала из комнаты и услышала возмущенный крик своей матери:

— Этот пес снова забрался в ванную комнату! Пошел! Пошел вон! Он как будто подглядывает за мной!

— Одуванчик мой, не шуми, пожалуйста! Я ведь много раз говорил тебе запирать двери, когда идешь принимать ванну! — как всегда изысканно-вежливо отозвался отец.

— Почему я должна в своем доме запираться от какого-то волка?!

Танрэй присела в коридоре и, потрепав холку изгнанного Ната, шепнула:

— Получил? — а затем добавила в полный голос: — Мама! Ну перестаньте же! Нат не подглядывал, вы приписываете ему прямо-таки излишне человеческие качества! Он любит воду, он всегда заходит с нами в ванную!

— Это возмутительно! Я только сейчас вымыла здесь все, а ваш пес притащил сюда грязь и шерсть!

Убеждать мать в обратном было бессмысленно. Хорошо, что Ала еще не было дома: он не пришел бы в восторг от выпадов тещи в адрес нелюбимого ею домашнего питомца.

— Волк должен жить на улице! — слышалось вслед дочери, когда та запускала в свою спальню Ната.

— Одуванчик! Ты скоро? Ванна будет нужна еще мне и Танрэй! Иначе мы опоздаем!

Танрэй задвинула дверь. Нат вздохнул и растянулся на полу.

— Сегодня Теснауто, Нат, — сказала женщина. — Не злись на маму: она всегда становится нервной перед такими событиями…

Танрэй говорила скорее воображаемому Алу, чем волку. Нат широко зевнул, слегка подвыв, а потом с чувством облизнувшись. Бедный Ал! Ему приходится терпеть родню, однако выхода нет… Уж Танрэй знает, каково ему…

Молодая учительница участвовала в нынешнем спектакле. Она же и готовила его со своими учениками. Но вчера пропал один из них, исполнявший главную роль в действе. Господин Дрэян, начальник гвардейцев, взялся за расследование, и все старались не думать о дурном. Однако предстоящий спектакль был на грани провала. Танрэй уговаривала мужа подменить ученика, но Ал был слишком занят и вообще не любил сценическую игру. «Предпочитаю жизнь!» — всегда посмеивался он в тех случаях, когда она интересовалась его мнением об увиденном. На помощь внезапно пришел кулаптр Паском. Он любезно согласился стать партнером Танрэй, и у той камень упал с души: Паском умеет все.

Танрэй неторопливо готовилась к Теснауто, а волк дремал на полу, подставив мохнатый бок под ее маленькие ступни. Зверь был на вершине блаженства, когда ноги хозяйки щекотали его ребра.