Душехранитель

А она была не так уж рада. Во-первых, этот странный трагический сон о какой-то женщине, которой была она сама. Во-вторых, воспоминания о былых праздниках Теснауто в Эйсетти… Сейчас на Оритане ведь уже наверняка не до праздников. Они живут здесь и почти ничего не знают о родине, где идет жестокая война. Танрэй надеялась вернуться. Ей не верилось, что безумие бесконечно. Когда-нибудь война прекратится и, пусть даже старыми, они с Алом приедут обратно и предложат посильную помощь, чтобы восстановить прекрасные города…

Танрэй не замечала, насколько изменилась за эти пять лет. Она научилась долготерпению и сдержанности, но в то же время утратила умение отметать тяжелые мысли и быть беззаботной. Приезд родителей и ежедневные жалобы матери усложнили ей жизнь, и все же молодая женщина в душе была довольна, что они теперь все вместе — как ей того и хотелось при отплытии с Оритана.

— Танрэй, мы уходим! — постучавшись к ней в комнату, сообщил отец. — Ты с нами?

— Нет. За мной придет Ал. Идите!

Она перевела дух. Хоть немного побыть дома в одиночестве… А ведь прежде она побаивалась оставаться здесь одна: все казалось ей чужим. Но сейчас и Нат с нею, и Кула-Ори стал уже таким знакомым. Не родным, конечно. Здесь все было не так, как Дома; но, созданный руками ори, новый город позволил Танрэй смириться с неизбежным.

Ал всегда приходил вовремя. За те двенадцать лет, что они вместе, супруги научились угадывать мысли друг друга не хуже, чем угадывали их прежние воплощения «куарт» Ала и Танрэй, о которых изредка рассказывал Паском и которые ни Ал, ни Танрэй почти не помнили. Теперь их взаимопонимание приобрело иную окраску — житейскую, упрощенную, земную. Но Танрэй считала, что это ничуть не хуже, что ниточка теперь не разорвется никогда…

Они уже выходили, когда Танрэй, сама того не осознавая, открыла запертый мужем замок на двери. Волк стоял высоко на балконе и смотрел им вслед. При бледном свете Селенио на фоне затекавшего тучами неба был виден лишь его статный черный силуэт и зеленые огоньки глаз.

Лишь очутившись на сцене, замаскированная, переодетая, пред лицом сотен жителей Кула-Ори и гостей, Танрэй пришла в себя и словно проснулась.

Кулаптр был, как и все актеры, в маске. Женщине подумалось, что такой, облитый лучами прожекторов, направленных на сцену, он выглядит совсем молодым. Не дряхлела фигура Паскома, не менялся голос…

Танрэй ощущала на себе взгляд. Нет, все смотрели на нее, но это был Взгляд. Заиграла музыка, и за те несколько мгновений, пока они с Паскомом готовились встретиться в танце, молодая учительница перехватила этот Взгляд, посмотрев сквозь прорези в маске на лица зрителей. Ал — спокоен, безразличен, то и дело отвлекается, слушая Кронрэя или шепча что-то на ухо Тессетену. Сетен… Сетен пристально смотрит на нее из-под своих косм: Танрэй отчетливо ощущает его. Прежде ей казалось, что он насмешничает или издевается, когда смотрит именно так, а теперь поняла: ему не нужна маска из папье-маше, он прячется за своей отталкивающей внешностью, да еще и прикрываясь волосами. За те же двенадцать лет Танрэй успела слегка разгадать его. Этот человек не предаст никого и никогда. Даже если ему будет очень тяжело выбрать… И она слегка кивнула ему, ощутив волну поддержки и одобрения с его стороны. Дрэян, молодой командир гвардейцев. Он вроде и следит за действием, но косится на Тессетена. И очень нехорошо косится… Саткрон, тот самый офицер, который едва не убил два года назад Ната и которого Танрэй отныне тихо ненавидела, стоит навытяжку, всем своим видом подчеркивая: «Я здесь несу вахту и мне наплевать на эти дешевые развлечения!» Отец и мать Танрэй. Она, как всегда, что-то шепчет мужу, не сводя глаз с дочери, тот согласно кивает и улыбается, чтобы поддержать новоиспеченную актрису. От него веет нежностью.

А вот Взгляд… И Танрэй поймала его. Это был взгляд Ормоны. Танрэй задохнулась. Она и не подозревала, насколько жена экономиста зла на нее. В ее глазах была не ненависть, не презрение. Хуже. Там клубилась лишь черная злоба.

Оркестр заиграл громче, и Танрэй порхнула в объятия кулаптра.

— Там спектакль поинтереснее? — с улыбкой, чувствующейся в тоне, шепнул Паском.

Танцуя, они изображали любовь между мифической царицей Танэ-Ра и бывшим священнослужителем Тассатио. Легенда о великих аллийцах была любимым произведением Танрэй, хотя ей и не нравились «жертвенные» сюжеты. Это — являлось исключением из правил.

Паском был великолепен. Он двигался с грацией дикой кошки, он просто заражал своей силой приунывшую от взгляда Ормоны Танрэй.

— Спасибо вам, Паском! — шепнула та.

Она не привыкла, что кто-то дает энергию ей…

Две маски. Всего лишь две маски. А за ними — целая жизнь загадочного народа… И если бы не кулаптр — еще неизвестно, получилось бы у актеров передать аллийский дух или нет.