Душеспасительная беседа

…С непостижимой, всегда поражающей легкостью гигант «ТУ» отрывается от асфальта взлетной дорожки, набирает высоту, разворачивается и ложится на курс.

Устроившись поудобнее, я думаю о сектантке. Какой она окажется? Может быть, красавицей строгого иконописного склада с низким чувственным контральто? А впрочем, сначала познакомимся с нею…

Незаметно для себя я засыпаю, а когда открываю глаза, вижу в окне самолета легкие, прелестные, розовые облака. Мы уже влетели в уральское утро. Под нами Свердловск. Мы идем на посадку.

В Новосибирске выяснилось, что самолеты в Новокузнецк не летают — две недели подряд там шли проливные дожди, аэродром размыт. Надо ехать поездом, а он отправляется только вечером. К тому же сегодня воскресенье, в отделении Союза писателей никого не найдешь, знакомых у меня в Новосибирске тоже нет.

До изнеможения я брожу по широким красивым улицам города, сижу на скамейке в сквере, захожу в магазины, бреюсь, читаю газеты и журналы и наконец еду на вокзал. Взял билет, пообедал. А дальше что?

Хожу по залу ожидания взад и вперед, присматриваюсь к пассажирам, сидящим на стульях, лежащим на скамейках или бродящим бесцельно, как и я, от киоска до киоска.

Какие они все разные!

Вот, важно развалясь, сидит на скамейке и читает «Экономическую газету» полный, свежепобритый мужчина в зеленой велюровой шляпе и мятом светлом пыльнике. Рядом с ним покоится кожаный портфель-чемодан, такой же плотный и солидно-округлый, как и его хозяин. Наверное, это какой-нибудь ревизор-бухгалтер, едущий на ревизию или с ревизии.

У киоска с газированной водой толпятся девушки в лыжных штанах, в простеньких кофточках и цветных майках, туго обтянувших их крупные девчоночьи ключицы и маленькие крепкие груди. Жадно пьют теплую воду с невыносимо сладким грушевым сиропом, щебечут о чем-то и звонко смеются на весь зал ожидания. Наверное, студентки, участницы какой-нибудь геологической или археологической экспедиции. А может быть, школьницы-десятиклассницы выехали на «изучение родного края» и теперь наслаждаются свободой, молодой беззаботностью и новизной впечатлений.

В углу, в окружении мешков, узлов и фанерных чемоданов, устроилась пара. Старик со своей старухой. Коротконогий седобородый дедок в валенках (это в июне-то!), положив голову на бабкино плечо, сладко дремлет, посапывая носом. И бабка, одетая в дорогу добротно и тепло, по-сибирски, в темном платке, завязанном по старинке — узлом под подбородком, тоже клюет носом. Видимо, едут далеко — проведать внука или внучку, везут деревенские гостинцы.

К ним подходит молодой сержант-милиционер в преувеличенно широких галифе. Он богатырски широкоплеч, грудь колесом, но ростом не вышел. На его здоровом, розовом лице застыло выражение крайней служебной озабоченности.

Сержант кладет руку на дедово плечо.

— Гражданин!.. Дед, проснись!

Дедок открывает подслеповатые, молочно-голубые кроткие глаза, смотрит на сержанта с легким испугом.

— Чего вам, товарищ начальник?

— Спать не надо тут!

— Не разрешается?!

— Разрешается, но не рекомендуется! — Брови у сержанта сдвинулись внушительно и загадочно.

Дедок толкает локтем в бок бабку, та, подняв отяжелевшую голову, тоже смотрит на представителя административной власти с чуть трепетным недоумением.

— За вещами вашими следите! — строго поясняет сержант. — А то жулики мигом уведут!

В устах представителя милиции этот мудрый совет звучит несколько странно и комично. Дедок простодушно чешет в затылке и, аппетитно зевнув, в свою очередь дает совет сержанту:

— А вы бы их словили, товарищ начальник!

— Кого?

— Жуликов этих, которые проезжающим спать мешают!

С той же внушительной загадочностью сержант говорит:

— Ловил поп блоху, а она у попадьи на шее, — и удаляется. Теперь на его лице написано: «Я свой долг исполнил!»

Меня тоже начинает одолевать тяжкая дремота. Ведь в самолете я спал всего лишь часа два за всю ночь, не больше. Скамейки и стулья все заняты. Мысленно ругая Новосибирский вокзал и его администрацию (где же забота о пассажире, черт возьми!), я плетусь из зала ожидания в читальный зал, беру со стола номер журнала «Здоровье» и раскрываю его на статье с подходящим к случаю названием: «Сон — фактор душевного равновесия». Через две минуты я прихожу к выводу, что автор статьи абсолютно прав, а через восемь, положив голову на руки, героически пытаюсь восстановить свое душевное равновесие.

— Гражданин, проснитесь!

Поднимаю голову. Надо мной склонилась пожилая дежурная по читальному залу.

Я показываю ей номер журнала «Здоровье» со статьей о значении сна для человека и говорю:

— Согласитесь, что это безобразие. Такой большой вокзал, а приезжему человеку негде восстановить свое душевное равновесие!

— Почему негде? — патриотически обижается дежурная. — Ступайте на второй этаж, там у нас гостиница для транзитных пассажиров, можно получить койку и поспать до поезда!