Душевная болезнь Гоголя

Психическое состояние Гоголя продолжало ухудшаться. Он почти полностью отказался от еды, говорил, что от пищи «кишки переворачиваются», выпивал только немного воды с красным вином. Постоянно молился. Шептал: «Боже, пусто и страшно стало в твоем мире. Все глухо. Могила повсюду». С 8 на 9 февраля испугался чего-то страшного и решил, что к нему приближается смерть. Ночью почти не спал, а задремав, увидел себя мертвым. Будто бы кому-то из окружения говорил, что слышит голоса, которые сообщили ему о близкой смерти. Просил пригласить священника и соборовать его.

Ночью с 11 на 12 февраля 1852 года Гоголь разбудил мальчика-слугу, велел принести портфель с бумагами, вытащил их из портфеля и бросил в горящий камин. Это был уже оконченный второй том «Мертвых душ» и несколько начатых и неоконченных трудов. Мальчик заплакал и стал умолять Гоголя сохранить бумаги. Но Гоголь сидел у камина до тех пор, пока бумаги полностью не сгорели. Потом пошел в свою комнату, лег на кровать и заплакал. Утром сказал Толстому: «Вот как лукавый силен. Я думал сжечь другие бумаги, а те раздать друзьям по тетрадке на память. Пусть бы делали что хотели». Толстой попытался его успокоить: «Вы и прежде сжигали, а потом выходило еще лучше».

За несколько дней до этого события Гоголь просил Толстого забрать у него бумаги. Но тот не взял, заявив, что состояние Гоголя не такое уж плохое, чтобы не оставить бумаги у себя. Погодин считал, что это было его жертвоприношение из религиозных соображений. С этого времени Гоголь почти полностью перестал принимать пищу. При попытке покормить сопротивлялся. Не отвечал на вопросы. Сидел неподвижно в кресле с закрытыми глазами. Перестал соблюдать гигиену – не мылся, не умывался, не расчесывался и вскоре полностью впал в состояние «кататонического ступора» (обездвиженность). Одновременно с ухудшением психического состояния ухудшалось и физическое. В связи с отказом от приема пищи все больше нарастали слабость и истощение.

Тарасенков, который видел Гоголя в эти дни, так описал его состояние: «Глаза тусклые, щеки впалые, голос слаб. Он выглядел как человек, для которого все задачи решены, все чувства замолкли. Мне он показался мертвецом». Толстой пригласил самых популярных в Москве врачей. У его постели в последние дни были в разное время или одновременно врачи Федор Иванович Иноземцев (1803–1869), Александр Иванович Овер (1804–1864), Степан Иванович Клименков (1805–1858), Константин Иванович Сокологорский (1812–1890), Александр Егорович Эвениус (1795–1862), Алексей Терентьевич Тарасенков (1816–1873), иногда приезжал И. В. Варвинский.

Интересными были рассуждения врачей у постели Гоголя. Иноземцев предположил, что у Гоголя «катар кишечника», и посоветовал сделать спиртовое растирание живота, дать выпить ревень и лавровишневую воду. Варвинский считал, что у Гоголя гастроэнтерит. Овер посоветовал обращаться с ним, как с человеком, который не владеет собой. Эвениус предложил кормить насильно – «посадить в ванну и приказать: “Ешь!”»

Помимо попыток накормить, были попытки расслабить мускулатуру – мяли мышцы, делали теплую ванну. Но скованность мускулатуры была центрального происхождения, в результате торможения коры головного мозга, и поэтому местные меры эффекта не могли дать. Кроме этого, стали применять излюбленный в то время способ лечения – кровопускания. Ставили пиявки на нос, горчичники к ногам, мушки на затылок. Пригласили врача, владеющего «магнетизмом» (гипнозом), но Гоголь не реагировал на его слова и пассы, оставался неподвижным, заторможенным. Тарасенков в своей статье пишет, что с Гоголем «обращались как с сумасшедшим, кричали перед ним, как перед трупом, Клименков кричал: “Что болит? Говорите же!” На голову лили едкий спирт… Трудно что-либо предпринять с человеком, который в полном сознании отвергает всякое лечение».

Накануне кончины Гоголя, его посетил Л. И. Арнольди (брат Смирновой по матери). Внешний вид писателя произвел на него удручающее впечатление: «Худой, бледный, волосы спутаны и падали в беспорядке на лоб и глаза. Он тяжело вздыхал, шептал молитвы и смотрел на икону в ногах. Хриплым голосом попросил пить. Ему дали воду с вином. Он смочил губы и упал на подушку».

Слуга, дежуривший у постели Гоголя, видя, что на его глазах погибает человек, предложил (в присутствии Арнольди, который описал этот эпизод) мальчику, сидевшему рядом, свой метод лечения: растормошить Гоголя, взять под руки и поводить по комнате, «чтобы он очнулся», «он разойдется и жить будет, а если так оставить – непременно умрет». Врачи же продолжали лечить его кровопусканиями и пиявками. Ставили мушки, обкладывали льдом голову.