Души теней

— Ну да. Сегодня вечером он увидит множество прекрасных нарядов и, может быть, передумает. А теперь давайте задернем занавеси. Праздник пройдет в помещении, при газовом свете, поэтому посмотрим, как будут выглядеть цвета.

— А я-то думала, почему в приглашении сказано «платья для помещения»… — вслух подумала Бонни, — решила, что это из-за дождя.

— Нет, это из-за солнца, — ответила леди Ульма. — В этом багровом свете синий становится фиолетовым, желтый — коричневым и так далее. Никто не наденет цвет морской волны или зеленый на уличный праздник, даже с такими рыжими волосами, как у тебя.

— Ясно. Наверное, это вечное солнце сильно достает через какое-то время.

— Ну да, — прошептала леди Ульма и поспешно продолжила: — Пока мы ждем, я могу показать платье для вашей высокой подруги, которая сомневается во мне.

— Конечно! — Бонни протянула ей альбом.

Леди Ульма пролистала его в поисках какой-то страницы. Взяла ручки и цветные карандаши — она выглядела как ребенок, дорвавшийся до любимой игрушки.

— Вот, — она дорисовывала что-то цветными карандашами, но держала альбом так, что все было видно.

— Господи! — завороженно сказала Бонни, и даже Елена восхитилась.

Эскиз определенно изображал Мередит с наполовину забранными наверх волосами, но какое платье было на ней, какое платье! Черное, как эбеновое дерево, без бретелек, оно плотно облегало высокую стройную фигуру, подчеркивая все ее изгибы, а вырез в форме сердечка делал грудь Мередит похожей на валентинку. Ниже колен платье сильно расширялось.

— Платье русалочки, — объявила леди Ульма, очень довольная своим эскизом, — а вот, кстати, и оно, — несколько швей вошли в комнату с чудесным платьем в руках. Оно было сшито из мягкого черного бархата, расшитого крохотными золотистыми квадратными блестками. Оно походило на земное полуночное небо, усеянное падающими звездами.

— Ты наденешь золотые серьги с черным ониксом, заколешь волосы гребешками с ониксом, а еще Люсьен сделал для тебя кольца и браслеты.

Елена поняла, что несколько минут назад в комнату вошел Люсьен. Она улыбнулась ему, а потом заметила в его руках трехъярусный поднос. Сверху на подложке из слоновой кости лежали два браслета с ониксами и бриллиантами и бриллиантовое кольцо. Елена чуть не упала в обморок. Мередит смотрела в сторону, как будто она вмешалась в личный разговор и не знала куда деваться. Она еще раз посмотрела на платье, на драгоценности и на леди Ульму. Но она была не из тех, кто легко теряет самообладание. Она подошла к леди Ульме и крепко обняла ее, затем пошла к Люсьену и осторожно положила руку ему на предплечье. Было ясно, что она просто не может говорить.

Бонни пожирала эскиз глазами:

— Эти браслеты сделаны специально под это платье? — спросила она заговорщическим тоном.

К удивлению Елены, леди Ульма смутилась:

— Дело в том… в том, что мисс Мередит… рабыня. Все рабы обязаны за пределами дома носить символические наручники.

Она отвела глаза и уставилась на полированные деревянные половицы, ее щеки порозовели.

— Леди Ульма, не думайте, что это имеет для нас какое-то значение…

Глаза леди Ульмы сверкнули, она подняла голову:

— Не имеет?

— Ну… это действительно неважно… потому что мы ничего не можем с этим поделать, по крайней мере сейчас.

Конечно, даже для слуг необычные отношения Дамона, Елены, Мередит и Бонни не были секретом. Даже леди Ульма не понимала, почему Дамон не освободит девушек, хотя бы на случай, если произойдет что-то непредвиденное. Может, Небесные Стражи запретят…

Но девушки были непреклонны: по их мнению, это повредило бы делу.

— Ну, в любом случае, — бодро продолжила Бонни, — наручники красивые. Вряд ли можно найти что-то более подходящее к этому платью. — Она затронула чувство профессиональной гордости ювелира. Люсьен скромно улыбнулся, и леди Ульма одарила его любящим взглядом.

Лицо Мередит еще пылало.

— Не знаю, как и благодарить вас, леди Ульма. Я надену это платье и стану не собой, а кем-то другим. Вы изобразили меня с убранными волосами, а я обычно так не причесываюсь.

— Сегодня причешешься — это откроет лоб и твои красивые брови, платье подчеркнет обнаженные плечи и руки. Это просто преступление — прятать их днем или ночью. А прическа подчеркнет твое экзотическое лицо, вместо того чтобы скрыть его! — твердо сказала леди Ульма.

Отлично, подумала Елена, они отвлекли ее от символа рабства.

— Сделаем легкий макияж, бледно-золотые веки, тушь, чтобы удлинить ресницы, золотистый блеск для губ. Никаких румян! Я считаю, что они не нужны молодой девушке. С твоей оливковой кожей это будет идеально — знойная экзотическая дева.

Мередит беспомощно посмотрела на Елену:

— Я обычно не крашусь, — они обе понимали, что она побеждена. Задумка леди Ульмы воплотится в жизнь.

— Не называйте это платье платьем русалочки, она будет сиреной, — предложила Бонни с энтузиазмом, — но лучше наложить на него заклятие, чтобы держать подальше моряков-вампиров.

К удивлению Елены, леди Ульма кивнула: