Душой наизнанку

Сжалось пространство, глотая меня конурой,
В горло вцепилось стремительным поворотом.
Как не люблю я считающих дружбу — игрой:
Тех, кто прощает пальбу по одним воротам!

Разум не верит пророченному извне,
Коль изнутри не скребли его кошки — снами.
Детство умчалось на сивом простом скакуне —
Выскребло дружбу, бесстрастно скрипя стременами.
Сгинуло, щедро посеянное по весне;
Время сомкнулось над лысыми семенами.

Не наигравшись, король отпускает ферзя,
Братским объятьем прощальным нещадно связан…
Сердце сжимается, если уходят друзья:
Их от него отрывает разлука — с мясом.

Обескаяние

Тебе, мой Лаэрт.

Грусть моя цепче акрила:
Герду покинул Кай.
Бабушка ведь говорила:
«Сердцем не прикипай!..»

Травит прощанья жало,
Ест мою постную стать.
Мама предупреждала:
«Страх — по живому рвать!»

Только дорога наша-то
Рвётся напополам.
Брат мой уходит заживо
По не моим полям.

Путь наш совместный пройден,
Скалится краем земля.
Рыцарь покинул орден
Старого короля.

Резкой и неизбежной
Стёрты разлукой вехи;
Прошлое давит на жалость —
Покуда не улечу.

Мы под мирской одеждой
Будем носить доспехи,
Латы, в которых сражались
Прежде — плечом к плечу.

Дети

Погода шепчет, отмаливая грехи.
Но не блажите, коварные небожители!
Детям, считается, трудно писать стихи:
Дети ещё непомерно немного видели.

Это, конечно, типично взрослый обман;
Чистая ложь не сочится лучистой примесью.
Чтобы оглохнуть, ныряет Луна в океан,
Там и смеётся над переспелой наивностью.

Смейся навзрыдно — над теми, кто похоронил
Детство своё в чернозёме сутулого смысла.
Пусть ополчится на них твой серебряный Нил,
Пусть их оплачет Нева и подлечит Висла.

Взрослые! Вы бы Вселенной в груди — не вынесли,
Всплывши во лжи, захлебнулись бы
               в Божьем вымысле.

Взрослые неизлечимы. Луна, покажись!
Похохочи над могилами добродетели!
Дети пока ещё помнят иную жизнь,
Неба изнанки безвинно немые свидетели.

Вершина