Душой наизнанку

Вечность в ночи заперлась на засов
Нежиться в чудесах:
Ведьма с крылами из двух голосов,
Со звёздами в волосах.

Юркнула между зарёй и зарёй
Издревле юная мисс —
Наворожить (только глазки закрой)
Милость длиною в мысль.

Веки сгустишь ты, как жалюзи,
Враз тебе — dream to feel:
Воздух, огнистый, что мон плезир,
Ярче людских текил,

Небо изнанки твоей Москвы
(Точнее, запах его) —
Райство вечностной ворожбы,
Чёртово волшебство…

После заката — ангельский лай
Хочет по тропке дуги.
Знаешь: гуляй, рванина, гуляй;
Беги, Лола Форест, беги!..

Вечность отнежится, снежностью строф
Небо в кровь искусав…
Взор распахни в аритмии часов:
Семь утра на часах.

Травести Поэма

Я. Ширинову

1

Друг, заклинаю: пожалуйста, не раздражайся!
Душу не режь справедливым «ты-в-этом-вся».
Я ведь по правде — до дрожи устала жаловаться,
С горя в плечо тебе скверною морося.
Мы одногодки; мне, жжённой, пора бы прожариться.
Ты же — не мясо и мыслишь, как в пятьдесят,

Даром, что по восемнадцать пока нам обоим
(Знаю, звучит, как «по стопке!» — но ты не пьёшь).
Жизнь — это бар. Бармен — Бог; он душевно болен:
Пропасть в глазах его, волосы — будто рожь.
Я попросила: «Дай-ка… пожить бэд боем!»
Он — хохотать: «Эдак старою девой помрёшь».

Бросилась к Богу я: вечно была упрямица! —
Лацкан Господен в костлявой смяла горсти.
И опалил ему бороду пламень румянца
Яростно раскривлявшейся травести.
Глаз его бездна плеснула: «Не страшно пораниться?»
Знаю: я не умею себя вести…

Буйно во мне
сердце пойманной птицей
билось.
Я не боялась: спесью была крепка.
Бог — приколист; он чудовищно щедр на милость
К тем, кто особо заслуживает тумака.
Вскоре случилось ужасное: я влюбилась!
Горько влюбилась в гордого дурака.

2